Боб Шоу - Беглые планеты

– Жители собрали здесь всех беременных женщин, должно быть, надеялись, что эти стены защитят их, – сказал за спиной Толлера Корревальт. – Смотрите! У одной из них должны были родиться близняшки.

Толлер предпочел воздержаться от созерцания этого утонченного ужаса. Вырвавшись из объятий паралича, он развернулся и вышел прочь, ощущая на себе внимательные взгляды членов команды корабля.

– Так и запишите, – бросил он через плечо Корревальту. – Отметьте, что при осмотре насосов видимых повреждений не обнаружено, а следовательно, станция может быть запущена в ход в самые короткие сроки.

– И это все, сэр?

– Лично я больше не заметил ничего, что могло бы заинтересовать нашего суверена, – ровным голосом ответил Толлер и медленно направился к выходу, тщательно скрывая терзающее его беспокойство и безотлагательную нужду поскорее убедиться, что солнце по-прежнему согревает мир.

Годовщина Переселения захватила Толлера врасплох.

Завершив свою исследовательскую миссию, он прибыл на базу в Ро-Атабри примерно за час до наступления ночи, но при этом абсолютно потерял чувство времени. Он ощущал во всем теле необычную усталость, и новость о том, что сегодня 226-й день, то есть годовщина первой высадки на Верхний Мир, не встретила у него в душе никакого отклика. Сдав судно корабельному мастеру Коделлу, он отправился прямиком в постель, и даже весть о том, что за день до него на базу вернулась Вантара, не пробудила его от всепроникающей летаргии и душевного истощения, затмевающих все и вся.

Отведенная Толлеру комната располагалась в здании, где когда-то размещалась охрана Великого Дворца. Он ворочался в темноте и никак не мог заснуть. Толлер никогда не отличался склонностью к самоанализу, но сейчас он отлично понимал, что причина его усталости не имеет ничего общего с физическим состоянием тела. Его ум был измотан, психика истощена – он слишком долго занимался тем, к чему не лежала душа, слишком часто шел против собственной природы.

Конечно, Толлер знал, что увидит на Мире огромный могильник, но реальность превзошла все его ожидания, и кульминацией этого явилась ужасная находка на водонапорной станции. Впрочем, может быть, он излишне потакает своим слабостям? Отпрыск едва ли не самой привилегированной семьи Верхнего Мира, он, возможно, только сейчас по-настоящему ощутил, какую жизнь ведет обыкновенный человек, вынужденный проводить все дни свои в тяжком труде, который на самом деле презирает и который, как правило, навязан ему кем-то сверху. Толлер попытался напомнить себе, что его дед, Толлер Маракайн, не позволил бы себе так быстро потерять душевное равновесие. Какие бы ужасные картины ни открылись его взору, в какие бы передряги он ни попадал, истинный Толлер Маракайн отвечал силой на силу и противопоставлял им свой щит, выкованный из выносливости и самостоятельности. Но… но…

«Неужели человек в состоянии уместить в голове целых двадцать скелетов, аккуратненько сидящих у стены и баюкающих внутри тазовых колыбелек еще двадцать скелетов поменьше? Какое там двадцать – двадцать один! Как же ты не заметил, что у одной из женщин должны были родиться близнецы? Сможешь ли ты смириться с этими двумя маленькими человечками со щепочками вместо костей, которые продолжают искать друг в друге опору в смерти, а не в жизни?»

Откуда-то из дворцовых палат донесся взрыв хохота, и Толлер, выругавшись, вскочил с постели. Мужчины и женщины, видимо, благополучно напиваются и доводят себя до состояния, когда начнут обниматься со скелетами, обмениваться с ними улыбками и похлопывать неродившихся детишек по черепам. Неожиданно Толлеру пришло в голову, что единственный способ заснуть сегодня ночью – это накачать себя приличным количеством алкоголя.

Перед столь радикальным решением внутренняя усталость дрогнула и отступила. Толлер натянул одежду и вышел из комнаты. Порядочно поплутав по незнакомым коридорам, он наконец выбрался в сад, расположенный несколько к северу от дворца, где и вершилось основное веселье. Это место выбрали потому, что большей частью оно было вымощено камнем и, следовательно, успешно выстояло в борьбе со временем, тогда как даже парадная площадка на заднем дворе по пояс заросла травой и сорняками. В садике зажгли несколько факелов, и их оранжево-желтое пламя, отражаясь от богато украшенных фонтанов и статуй, пряталось в кустарнике, создавая иллюзию, будто сад внезапно разросся до необъятных размеров.