Мэтью Стовер - Герои умирают

– По самым оптимальным предварительным оценкам – это без учета истинного состояния стражи и арестантов, отвезенных в госпиталь еще живыми, – было убито двенадцать стражников. Еще пятнадцать человек получили ранения различной степени тяжести. Четырнадцать заключенных погибли во время бунта, сопутствовавшего побегу, еще восемь получили серьезные ранения, пятьдесят шесть – легкие. Убит один из учеников Аркадейла, а сам Аркадейл полуослеплен и вряд ли сможет восстановить до конца двигательные функции правой руки.

Каменная ограда балкона над Ямой затрещала под мощными руками Ма'элКота. Он так сжал челюсти, что зашевелилась его борода.

– Жены и дети солдат думали, что здесь их отцы и мужья будут в большей безопасности, чем на полях сражений, – низким голосом пророкотал император. – Каждый из них должен получить пенсию. Никто не познает нужды по моему небрежению.

Ма'элКот настоял на личном посещении Донжона, желая своими глазами увидеть картину разгрома.

– Плохо, очень плохо, – проходя, сказал он Тоа-Сителлу, – ибо даже бог не должен чураться боли своих детей. Такие боги очень скоро становятся фикцией. Мне самому надо попробовать плоды своих приказов, особенно если из-за них возникает смерть.

Ко времени их прибытия мятеж уже давно был подавлен.

Лекари сновали по Яме, заботясь о людях с тяжелыми ранениями от стальных стрел. Первым приказом Ма'эл-

Кота было относить раненых в госпиталь, где лежала стража; он лично проследил за исполнением этого приказа.

В то время как Тоа-Сителл и Берн следовали за повелителем с циничным равнодушием, Ма'элКот останавливался у постели каждого раненого, говорил с ним и прогонял боль отеческой лаской огромных рук.

Император за счет государственной казны оплатил услуги двух криллианских воинов-священников, спешно поднятых с кроватей в крошечном святилище Божьего Пути. Тоа-Сителл видел гримасу боли, все яснее проступавшую на лице императора, когда он подходил к людям, которым не могла помочь даже магия; он видел, как из черных глаз Ма'элКота, благословляющего каждого мертвеца, катятся слезы.

– Даже я, император и бог, не могу заглянуть за эту грань, – пробормотал он, не зная, что Тоа-Сителл все слышит. – Желаю вам блага в вашем путешествии или же спокойного сна в забвении, смотря во что вы верите.

По возвращении в Донжон они не нашли никаких следов бунта, кроме пятен засыхающей на полу крови.

– Ничего себе работа, – скучным голосом произнес граф Берн.

Он стоял, опершись на балконные перила, рядом с Ма'элКотом, и чистил ногти, повернувшись к Яме спиной. Впрочем, даже равнодушие Берна имело предел; Тоа-Сителл почувствовал, что граф переигрывает, но не мог понять, зачем он это делает.

– Кейн оказался дорогой игрушкой, а? Вместо ответа в груди у Ма'элКота заклокотало. Тоа-Сителл вежливо откашлялся и произнес достаточно тихо, чтобы его услышали только император и Берн:

– Я до сих пор не понял, что же пошло не так. Часовой на крыше был найден гораздо быстрее, чем должен бы при обычном распорядке службы. Не желает ли император приказать мне начать расследование по этому поводу?

Говоря, он смотрел на Берна, а не на Ма'элКота, и потому заметил легкий блеск в глазах графа, маленькую трещинку в его маске безразличия. Значит, вот как: Берн знал, куда заведет такое расследование.

Однако Ма'элКот решительно качнул головой.

– Нет. Ты должен подобно согнутому луку сконцентрировать все свои усилия на одной цели – поимке Ламорака, женщины и Кейна. Все прочее будет слишком подозрительно для наших врагов. У Кейна должны быть все шансы на успех.

Берн бросил взгляд в сторону и обнаружил, что на него смотрит Тоа-Сителл. На краткий миг их глаза встретились на уровне груди Ма'элКота. Берн выдавил из себя дружелюбную, слегка глуповатую улыбку, которую Тоа-Сителл вернул ему вместе со взглядом, словно говорившим: «Уж я за тобой присмотрю» Берн пожал плечами и продолжал чистить ногти.

– А что, если, – медленно вымолвил Тоа-Сителл, – что, если мы его поймаем?

– Думаю, в этом случае ты потеряешь немало людей. Император грустно покачал львиной головой, словно не веря в происходящее, и посмотрел на кровавые пятна, испещрявшие дно Ямы и балкон.

– Двадцать семь мужчин и женщин погибли. Еще двадцать пять ранены, возможно, искалечены. Это все добавляется к кровавому счету Саймона Клоунса – счету, который я поневоле должен делить с ним.

– Надеюсь, император простит меня за дерзость, – негромко произнес Тоа-Сителл, – но случившееся кажется мне неизбежным последствием работы с Кейном.