Макс Фрай - Мой Рагнарёк

Знаете, вообще-то на меня это не очень похоже.

Обычно я даже историям о любовных похождениях моих приятелей верю со скрипом – и непременно разделив все числа хотя бы на два!

Я одобрительно хихикнул, Доротея тоже улыбнулась. Мухаммед и князь Влад не оценили шутку, как я и ожидал. Они оба смотрели на огонь, не слишком обращая внимания на нашу болтовню. При этом выражение лица у Мухаммеда было самое что ни на есть мечтательное, а у Влада – донельзя мрачное. Зато неожиданно развеселился Джинн – от его неудержимого смеха ночной воздух замерцал разноцветными сполохами.

Я тут же подумал, что наконец-то раскрыл тайну северного сияния: наверняка джинны очень любят на досуге собираться в полярных широтах, травить анекдоты и ржать до потери пульса!

– Так что, выходит, что мы все-таки умерли? – Снова спросила Доротея. – В отличие от вас, Анатоль, я не могу восстановить в памяти события последних часов… я имею в виду – последних часов нормальной жизни. Но мои ощущения говорят мне, что я жива…

Если честно, так хорошо я себя уже давно не чувствовала! Поясница больше не ноет, ноги не болят – а ведь я только что несколько часов кряду шла по пустыне, да еще и в новых туфлях… Вы очень правильно все сказали, – она повернулась к Анатолю, – я тоже почему-то верю, что этот господин и есть пророк Мухаммед, а этот – самый настоящий граф Дракула. Эта информация просто не подлежит сомнению – как утверждение, что у каждого из нас по две руки. И потом, мне просто абсолютно безразлично: правда это, или нет. И я очень хорошо осознаю, что это на меня совсем не похоже. Зато очень похоже на то, как бывает во сне. Но я уже столько раз себя щипала…

– Вообще-то щипок – довольно дрянная техника. – Оживился Анатоль. – На своем веку я успел познакомиться с целой кучей разнообразных практик, так что я знаю не один действенный способ проснуться по собственному желанию.

Можете мне поверить, в этот вечер я их уже неоднократно испробовал. Ни фига не помогает! Так что я уж успел смириться с мыслью, что это не сон, чего и вам советую.

Доротея удрученно покивала, соглашаясь. Потом внезапно улыбнулась и уставилась на меня.

– Буду считать, что я все-таки жива. – Решительно сказала она. – Все это не слишком-то похоже на загробную жизнь. Во-первых, у меня чешется нос…

Что вы смеетесь? У мертвых не чешутся носы, разве не так? И потом, в моей чашке самый настоящий "эспрессо", в точности такой, как я сама готовлю каждое утро, а не какая-нибудь "манна небесная"!

– Хорошее решение! – Жизнерадостно подтвердил Анатоль. – В конце концов, жизнь – это осознание, а в настоящий момент я осознаю происходящее так же ясно, как всегда…

Пожалуй, даже более ясно.

– В отличие от вас, господа, я отлично помню свою смерть. – Неожиданно сказал угрюмый князь Влад. – Она была мучительной, унизительной и преждевременной, и мне до сих пор хочется отомстить моим палачам. Но сейчас я, как и вы, чувствую себя совершенно живым. И это место не похоже ни на рай, ни на ад, ни даже на чистилище…

– Он восхищенно посмотрел на меня. – Я знаю, что ты вернул меня к жизни.

Я помню, как меня разбудила труба архангела, а потом твой голос сказал мне:

"вставай, Влад, и иди ко мне, Страшного Суда не будет". Не знаю, кто ты, но ты подарил мне еще одну жизнь, и я готов заплатить тебе ту цену, которую ты назовешь.

– Боюсь, что в один прекрасный день я действительно буду вынужден назвать эту самую цену. Впрочем, может быть, и обойдется, поживем – увидим… Да, кстати о трубе архангела! – Я заговорщически посмотрел на Анатоля. – Думаю, вам это будет особенно интересно. Говорите, когда вы уснули в машине, вам снилось, что играет саксофон? Ну так вот: я почти уверен, что труба архангела оказалась саксофоном Чарли Паркера. Я его даже видел – правда, издалека. Не смог толком разглядеть…

– Я вам снова верю. – Усмехнулся он. – Во всяком случае, Чарли Паркеру очень подходит такая ситуация, правда?

– Еще бы! – Согласился я и полез в карман своего идиотского пронзительно-зеленого плаща за сигаретами.

– Вы курите? – Изумился Анатоль.

– Иногда. – Я почувствовал себя виноватым – со мной такое бывает, когда кто-то из волонтеров армии некурящих ловит меня на месте преступления. Мне стало смешно, потом я ощутил знакомое дурацкое желание оправдаться, объяснить всему человечеству, что в последнее время я курю редко и понемногу, так что это можно сказать вообще "не считается". Я окончательно смутился и виновато добавил: