Глен Кук: Башня страха

Потом, когда в люке показалась голова Меджаха, он повернулся к сыну и Чаровнице.

Ариф внимательно смотрел на отца. Но нет, то был не Ариф. То было таинственное, мрачное, опасное и злобное существо. Враг. Аарон окаменел, отказываясь верить своим глазам.

Меджах кинулся на Чаровницу с ножом. Она сделала едва уловимое движение. Нож в руке дартарина загорелся и зашипел под падавшими на него дождевыми каплями. Меджах вскрикнул, отбросил оружие и упал прямо на женщину, чуть не сбив ее с ног. В руке Чаровницы блеснул стальной клинок, но она успела нанести только один слабый удар. Аарон опомнился и случайно успел перехватить ее запястье. Выбравшийся из люка Махдах набросился на колдунью сзади. Теперь она была зажата в тисках между ним и Аароном.

Аарон оглянулся на Арифа. Темное существо по-прежнему владело его сыном, но какая-то неуверенность появилась в нем. Это невозможно было описать. Точно… точно настоящий маленький Ариф глядел из глаз чудовища и молил о помощи.

Геродианская колдунья Анналайя поднялась на крышу башни.

Фа'тад вместе со своими именитыми пленниками стоял на галерее Резиденции и смотрел на крепость. Наконец на крыше башни показались огоньки. В свете их он узнал плотника-вейдин.

– Сделано.

– Вы добились своего, – согласился генерал Кадо. Фа'тад усмехнулся:

– А ведь похоже на то. Фатиг, доставьте туда родных плотника. Они обязательно должны встретить его внизу.

– В Кушмаррахе есть поговорка – цыплят по осени считают. Фа'тад обернулся к бел-Сидеку:

– Сэр?

– Магические штучки. Двое против одной, и никто из ныне живущих колдунов не в силах тягаться с ними.

Раскаты грома, вспышки молнии во тьме, ливень были точно радостные, приветственные крики темных богов. Облака кружились в бешеном танце.

Улыбка на лице Фа'тада увяла.

Чаровница высвободилась, схватила мальчика и выставила его перед собой, как щит. С каждым ударом грома все гуще становилась тень на лице ребенка.

– Слишком поздно! – прокаркала Чаровница. – Ты опоздала, проклятая назойливая сучка. Ты уже не остановишь его. А у меня достанет силы задержать тебя до его прихода. – Она гордо откинула голову и закричала – молнии, небу, буре:

– Он пришел, Накар вернулся в мир! – Пусть все знают, весь Кушмаррах, весь свет. Час мести настал.

Геродианская колдунья опустилась на колени рядом с люком, нагнулась – и помогла подняться на крышу маленькому мальчику.

Тот, другой… Но разве Эйзел не сломал ему шею?

Чаровница зашаталась от ужаса.

Эйзел приоткрыл глаза. Он видел все как в тумане и слышал не лучше дряхлого столетнего старикашки. Но, преодолевая боль, он постарался оценить ситуацию. И тут как раз геродианская сучка втащила на крышу своего сучонка.

Эйзел не попался на удочку. Ни на минуту. Ведьма с помощью своего искусства подлечила мальчишку, но Ала-эх-дин Бейха не было в его теле. Иначе бы поднялась такая буря, что проклятая башня раскололась бы на мелкие кусочки. А Чаровница поверила – пусть лишь на одну минуту. Поверила и сдалась, поверила и решила, что такова воля судьбы, что она должна поплатиться за гибель мужа.

Проклятая глупая баба.

Но хорош и он. Лежит здесь еле живой – и ради кого все это? Ради нее? Сколько же дури оказалось в нем! С чего он вообразил, что когда-нибудь госпожа будет принадлежать ему?! Он был просто кретином, глупее тех, кого дурачил всю свою жизнь. Он позволил идиотской мечте управлять собой…

Эйзел окинул взглядом всех их – женщин, мальчишек, плотника, дартар. Он не испытывал сожаления, не чувствовал угрызений совести. Но он был все еще жив. А пока Эйзел-Разрушитель жив, он принимает решения.

– Эй, полегче! – Плотник попытался перекричать бурю. – Что это вы вздумали? Стойте!

Глупая женщина, глупая до последнего. Не дает себе труда задуматься, пошевелить мозгами. Купилась на дешевый трюк жалкой заморской ведьмочки.

Вместо того чтобы бороться, заставить их поплатиться жизнью, ответить за все, она снова выбрала самый легкий путь.

Чаровница оттолкнула плотника, отступила, последний раз оглянулась на ненавистный город и бросилась с башни вниз.

Дурацкая смерть. Она сама подписала себе приговор. Предала себя.

Никто на него не смотрел. Адских усилий стоило ему поднять руку от пояса ко рту…

Он мог остановить ее, думал Эйзел, погружаясь во мрак. Мог закричать. Это стоило бы ему жизни, но он бы предупредил госпожу перед этим последним отчаянным шагом. Он мог отдать ее Накару… Последнее, что увидел Эйзел, был мальчик, Ариф. Накар смотрел из его невинных детских глаз – и Накар понял. Своим молчанием он погубил обоих – Чаровницу и колдуна.