Глен Кук - Башня страха

Йосех слушал его вполуха. Разве это война? Истинному дартарину подобает мчаться верхом на лихом скакуне по пустыне, сметая все и вся на своем пути. А эдак, нападать исподтишка, валандаться в тесных вонючих переходах… И с кем драться? Он взглянул на трупы защитников крепости. Что женщины, что мужчины – слишком стары для битв и сражений. Не моложе дряхлой матери Тамисы. Почему так? Йосех знал почему, и это ему очень и очень не нравилось.

Старики принесли себя в жертву. Хотя их попытки отстоять крепость не были особенно настойчивы и чудес храбрости они не проявляли. Это больше напоминало отчаянную попытку выиграть время. Значит, существует нечто, для чего необходимо выиграть время.

Накар Отвратительный. Йосеху становилось все страшнее. Он глянул на плотника и от души пожалел его. Мо'табар еще раз повторил свои указания и призвал всех действовать как можно быстрее.

– Готовы?

Как истинный дартарский вождь он занял место во главе отряда.

Какое-то неведомое препятствие отбросило его назад, на руки идущего следом воина.

– Заперто! – предположил кто-то.

– Но там ничего нет!

Мо'атабар выругался, выхватил у кого-то копье и ткнул в невидимую преграду.

– Заблокировано, – констатировал он. – Очередной мерзкий магический трюк. Видно, придется ломать стену. Сейчас я притащу сюда нашу ведьму.

Дартары принялись распаковывать инструменты.

Чаровница приостановилась у входа в священную залу.

– Ступай помоги Эйзелу, – обратилась она к сопровождающей их служанке. – Ты, Торго, останешься со мной. Присматривай за детьми.

Удар грома вновь потряс крепость.

– Боюсь, они слишком близко друг от друга… – заметил евнух.

– Возможно. Зуки, пойди сюда.

Перепуганная служанка убежала. Чаровница втащила Зуки в храм.

– Закрой, Торго. Я наложу на двери заклятие – никто и никогда больше не откроет их. Так же поступим и с другими входами.

– Но… Эйзел…

– Эйзел выполнил свое предназначение. Я устала от него. Я дарую ему высокую честь умереть за своего господина.

Чаровница подвела Зуки к алтарю и взяла у евнуха второго мальчика.

– Ну же, давай, Торго. Займемся делом.

Торго послушно выполнял указания, но мысли его были заняты другим. Евнух не блистал ни сообразительностью, ни проницательностью, но сейчас он не сомневался – если Эйзелу предстоит умереть, это не будет смертью за Верховного Жреца. Эйзел был сложным человеком, так часто менял маски и опутал себя такой густой паутиной лжи, что уже и сам себя не знал хорошенько. Однако случалось и ему, среди заговорщицких перешептываний и язвительных замечаний, ненароком выдать свою тайну. В несокрушимой броне убийцы было-таки одно крошечное уязвимое местечко.

Торго задумчиво поджал губы. Его обуревали противоречивые чувства. За эту слабость Эйзела евнух ненавидел его еще больше, желал ему мучительной кончины. Но одновременно его томило предчувствие, что Эйзел может оказаться их единственной надеждой на спасение.

– Вот они! Они идут! – проревел Эйзел.

С помощью трюка с выходом из главной кладовой дартар удалось задержать примерно на час. Эйзел надеялся, что глупая женщина не теряла зря времени и устроила им еще серию ловушек, наставила барьеров. Он отшвырнул с дороги узел со съестными припасами.

– Давайте впускайте их.

И женщины выгнали перепуганных ребятишек прямо в кухню, на поле боя. Они даже не разбежались, так и стояли на месте, захлебываясь от слез, пока взрослые забрасывали дартар дротиками и другими метательными снарядами.

Те не сразу пришли в себя, растерялись на минуту. Купились, ублюдки. Эйзел расхохотался.

Командир построил дартар, и, прикрываясь щитами, они стали медленно продвигаться вперед, к детям, точно черепаха. Лучники снова начали стрелять. “Черепахе” удалось оттеснить с полдюжины ребят в угол, заставить их спрятаться за печью.

Эйзел бросил в лучников фонарь, потом еще один. Стекло разбилось, вспыхнуло пламя. Эйзел воспользовался замешательством стрелков, схватил одну из служанок и, прикрываясь ею, как щитом, кинулся на врагов с огромным кухонным ножом. Ему удалось врезаться прямо в “морду” и заколоть по крайней мере трех проклятых верблюжатников. Только потом он отступил, по-прежнему злобно и весело скаля зубы.

Правда, раны от напряжения раскрылись и опять начали кровоточить.

Он мог бы задержать ублюдков здесь и перебить всех, пока они топтались в нерешительности, опасаясь поранить детей. Но прислуга тоже питала слабость к сопливой малышне. Женщины бросили присматривать за мальчишками и разбежались, предоставив Эйзелу и двоим мужчинам охранять четыре выхода из кухни.