Брайан Ламли: Воин древнего мира

Теперь саванна была голой землей, по которой, казалось, прошлись бритвой. Ничего не осталось от лесов. Болота к западу от города высохли. Половина армии Куша держала город в осаде, ожидая приказов Аштарты. Однако воины не проявляли радости, наоборот, лица их были мрачными. В час триумфа их полководца Кхайя выкрали враги. Его схватили и тайно доставили в Асорбес черные маги Кемета. Второй полководец, друг Кхайя, Манек Тотак, попытался заключить сделку с Хасатутом и выторговать жизнь Кхайя. Фараон поставил условие: мир в обмен на свободу молодого полководца.

Манек Тотак, действуя на свой страх и риск, принял это предложение, но когда Кхайя спустили со стен Асорбеса, все увидели, что полководца поразила странная болезнь. Он не умер, но в то же время казался безжизненным.

Тем не менее фараон выполнил свою часть сделки, поэтому Манек Тотак тут же приказал армии Куша снять осаду Асорбеса. Зная о любви Аштарты к Кхайю, он приказал немедленно доставить пораженного неведомой болезнью Кхайя в Куш. Однако Манек переоценил свою власть в отношении племен, находившихся ранее под командованием Кхайя, в особенности – нубийцев. Их предводители отказались снять осаду города и остались ждать решения Аштарты.

Несомненно, кандасса посчитает себя обязанной принять условия, о которых договорился Манек Тотак, а если нет… Легионы Кхайя Ибизина будут ждать там, под стенами Асорбеса, пока гонцы не привезут им приказ самой царицы. Если она прикажет заключить мир – тогда они отступят, хотя и с большой неохотой.

Но если она велит продолжать войну…

Манек Тотак промчался много миль по высохшим болотам и вырубленным лесам. Полководец спешил на запад в сопровождении пятидесяти воинов. Они ехали по пустыне, где еще недавно цвела саванна. Сам Манек находился в колеснице рядом с одним из своих ближайших помощников. Сзади следовали его воины верхом на низкорослых лошадях. Они следили за повозкой, где на груде мягких шкур и кусков материи неподвижно лежал Кхай Ибизин, издали напоминавший восковую статую. Он никак не реагировал на покачивания и толчки повозки, несущейся по неровной земле.

Манек оставил восемьдесят тысяч своих воинов во временном лагере в миле или около того от мертвого леса, на просеке, окруженной высохшими и поломанными деревьями. Большая часть воинов приехала на повозках, в которые были впряжены лошади, некоторые – на колесницах, а остальные пришли пешком.

Только малая часть их прискакала верхом на низкорослых горных лошадках. Манек оставил всех их в лагере ждать своего возвращения. Полководец выбрал пятьдесят человек и вместе с ними и повозкой, на которой лежал бесчувственный Кхай, отправился к лагерю царицы. Он послал вперед всадника, чтобы предупредить кандассу о своем приближении и подготовить к тому потрясению, которое ей предстоит испытать. Война с Кеметом была почти выиграна, но полководец Кхай потерян.

Манек прекрасно понимал, что ему нельзя оставлять свою армию рядом с армией Кхайя. Это могло привести к нежелательным последствиям. Ему не нужны были лишние проблемы. Их армии состояли из людей трех различных народов, каждый из которых, в свою очередь, состоял из нескольких племен. И так было уже достаточно плохо, что подчиненные Кхайя отказались повиноваться Манеку и продолжали осаду Асорбеса. Усугублять ситуацию полководцу совсем не хотелось. Поскольку многие из царьков, предводителей племен, составлявших ту и другую армии, в недавнем прошлом враждовали между собой, они могли бы повернуться друг против друга в отсутствие Манека. Именно поэтому полководец отвел подчиненные ему войска подальше от города и оставил ждать своего возвращения или приказа царицы.

Во время отступления от стен Асорбеса его армия двигалась колонной длиной в две с половиной, а шириной в полмили. Сейчас же Манек чувствовал себя беззащитным. Сопровождавшие его пятьдесят человек казались ничтожно малым отрядом. Ему было несколько неуютно, хотя он и знал, что на этой стороне Нила ему ничего не угрожает. Все эти земли теперь принадлежали кандассе – если, конечно, она захочет ими править.

Однако Манек считал, что царица одобрит сделку, заключенную им с фараоном. Аштарта высоко ценила честь и была мудрой женщиной. Она должна понять, что если бы Манек не заключил соглашения с Хасатутом, то Кхай Ибизин теперь был бы мертв.

Но пока полководец Кхай оставался в живых – если, конечно, то состояние, в котором он находился, можно назвать жизнью. Однако он мог теперь командовать армиями Аштарты не лучше новорожденного младенца.