Глен Кук - Тьма всех ночей

– Мне следует запечатать дверь? – спросил Старец, когда они вошли в рабочую комнату чародея.

– Да. Я не хочу, чтобы кто-нибудь помешал.

Старец быстро выполнил простое заклинание. Дверь стала частью стены.

Вартлоккур прошел к столу, где лежали пыльные тауматургические и некромантические инструменты, не используемые со времени последнего видения. Все прошедшее столетие он лишь читал и изучал магию. Но ни знание, ни мастерство не оставили его. Вскоре зеркало на стене вспыхнуло, показывая быстрый калейдоскоп изображений будущего. Чародей шептал заклинания, сужая направленность зеркала, пока не увидел именно то, что его интересовало.

Тучи, заслонявшие реку времени, выцвели. Он смотрел в будущее и видел нечто из предстоящего сражения. Его теории казались верными. Рок и Судьбы не поладят друг с другом. Он смотрел на свою женщину и ловил мимолетное видение ее лица.

– Ах! – вздохнул Старец. – Она прекрасна. – Его глаза искрились высоким пониманием знатока. К тому времени, как лицо в зеркале исчезло, оба его хорошо изучили.

Волосы черные как вороново крыло, длинные шелковистые. Глаза как черное эбеновое дерево, с блестками золота. Губы полные и красные, и нечто в уголках рта подсказывало, что она редко улыбается. Было еще у ее бровей что-то такое, что предполагало, что она будет легко загораться гневом. Одухотворенная, но печальная. Изящный овал лица с нежными чертами, отмеченный печатью одиночества. Оба мужчины узнали этот взгляд. Они достаточно часто видели его друг у друга.

Она была там и исчезла, но они оба узнали и знали ее. И Вартлоккур любил ее.

– Как долго? – спросил Старец.

Вартлоккур пожал плечами.

– Меньше, чем столетие. Ждать уже меньше, чем сто лет назад, но дольше и труднее после того, как я видел ее. Посмотрим еще разок через пятнадцать или двадцать лет.

– Это у меня разыгралось воображение?.. У тебя не было впечатления, что ссора между Судьбами и Роком просто-напросто ревность? Такое впечатление, что они решили сделать весь мир кровавой шахматной доской, но не из-за простой старомодной жадности. Положение, когда будет править либо наука, либо колдовство, – это только побочный результат поединка. В целом битва преследует более глобальные интересы.

– Может быть, – сказал Вартлоккур после минутного размышления. – Мне на ум приходит похожий случай. Это было в Итаскии. Итаскийский король имел два вида денежных средств и доходов. Один принадлежал ему как отдельному человеку. Второй принадлежал королю, представляющему государство. Граница между ними была очень расплывчата. В те времена, о которых я говорю, были два официальных фискала: королевский казначей и министр финансов, два человека, враждовавших между собой. Каждый пытался свалить другого, обвиняя его в нарушениях закона, некомпетентности и тому подобном. Чего оба хотели на самом деле, так это полного контроля за деньгами. Сражаясь за него во имя королевства, они почти развалили Итаскию.

– Я помню. Я сильно смеялся, когда король, к которому они обратились, снес им головы. И вижу аналогию. Рок выступает как Казначей, представитель Богов. Судьбы – Министр, ответственный за вселенную. Обе стороны хотят получит право штамповать человеческие дела.

– Кстати. Остается удивляться, что мы будем делать, становясь на какую-либо сторону.

– Хм. Там было еще что-то. Нечто, связанное с Шинсаном. Просто какой-то трепет, который говорил об Империи Ужаса. Ты не уловил его?

Вартлоккур ответил не сразу.

– Нет. Я ничего не заметил. – Он повернулся к столу, заваленному манускриптами с магическими текстами.

Старец нахмурился, задал еще один вопрос и опять получил уклончивый ответ. Он решил оставить это.

– Чем ты собираешься заняться теперь?

– Вернусь к исследованиям. Я нахожусь на линии прорыва. Шанс выбить новую тауматургическую силу, почти не связанную с известной. Возможно, даже независимую от Полюсов.

Старец округлил глаза.

– От Полюсов Силы?

Говорили, что существуют два Полюса. Один, по слухам, находился в руках Звездного Всадника, второй был полностью утерян. Для самой Силы они являлись тем же, чем были недавно продемонстрированные в Ребсаменовском университете Хэлин-Деймиеля полюса химически созданного какого-то « электричества».

– Помнишь, когда Теннотини предложил свой принцип неопределенности?

– Тогда было много смеха.

– Похоже, что он прав. Если принять неопределенность, то значение константы Делестина больше не будет фиксированным. Это разрушит концепцию направленности. – Вартлоккур все больше возбуждался. – Посмотри, что получится, если я подставлю в мои функции Зимней Бури отрицательное значение константы. Думаю, что, использовав математику на следующем уровне, покажу, Что уже открыл новое направление…