Александр Зорич - Боевая машина любви

Все это напоминало эвакуацию из Ваи в миниатюре. Не хватало только преследующей по пятам нежити. Или она была, да только пока ничем себя не проявляла.

Фуры стояли в глухом тупике. Над головой нависали не то скалы, не то балконы третьего-четвертого этажа – Эгин так и не разглядел. Пахло тухлой рыбой. Где-то далеко слышалась частая капель. Безвдохновенно завывала собака.

Милас открыл дверь, обшитую бронзой с зелеными потеками. Они втянулись в узкий лаз.

В правой руке Милас держал меч, в левой – колбу-светильник. Другие светильники достались женщинам. Эгин на пару с чернокафтанником, лоб которого был украшен ссадиной, волок один из сундуков Миласа.

Оказалось, что воды в туннеле местами по колено. Эгина все время не покидали мысли о разных мелких, но опасных гадинах, которые могут гнездиться в этом уютном местечке. Но он помалкивал, резонно полагая, что его спутники – люди опытные. О серьезной угрозе предупредят загодя, о мнимой – и не вспомнят.

Приблизительно через сто шагов они уперлись в еще одну дверь. Милас отпер ее и она открылась не вполне обычным способом – а именно, откинулась вперед, как носовая сходня конно-грузовой барки.

Они вышли на изолированный участок набережной. Теперь за их спиной возвышалась стена заброшенного бастиона времен владыки Геолма. Восточный край набережной обрывался прямо в озеро.

Эгин сообразил, что знает это место. Именно сюда приплыли они с Миласом прошлой ночью после боя возле будки сборщика дорожной пошлины. Но вместо того, чтобы воспользоваться лазом, через который они прошли только что, Милас и Эгин тогда поднялись по узкой каменной лестнице на западном краю набережной.

По странной прихоти природы отсюда Опарок уже успел уйти. Дышалось здесь ощутимо легче, чем в лазе. К тому же, исчезла головная боль.

Их действительно ожидала вместительная лодья с крутыми, горделиво задранными бортами. На носовой площадке перетаптывались двое спасателей-на-водах с восьмилоктевыми алебардами.

Компанию двум алебардистам составляла деревянная ростральная дева. В отличие от магдорнских и варанских кораблей, носы которых обычно украшались бюстами, эта фигура была полноростной.

Дева, точнее девочка, была выполнена в натуральную величину, как и статуи на набережной.

«Ай да молодцы спасатели! Это, значит, если случайно пресловутая кольчуга подвернется под руку – так враз на деву и наденут. Удобно!» Эгин покосился на Есмара.

Тот, кажется, тоже оценил расчетливость спасателей. По крайней мере, он все время бросал на изваяние оценивающие взгляды и загадочно ухмылялся.

Спасатели спустили деревянную лестницу из двух жердей и редких перекладин.

Первыми на борт лодьи отправили женщин и детей. Затем начали думать, как погрузить сундуки.

Борта были слишком высокими и крутыми, чтобы поднять громоздкую рухлядь на руках. Грузовой стрелы на лодье, конечно, не было.

– Братья, а доски какой-нибудь у вас не будет? – спросил Милас.

– Доски-и… Не-е, ни к чему она нам, – протянули на лодье задумчиво. – А на кой ляд тебе вообще эти сундуки сдались?

– Действительно, Милас, – пробормотал Эгин. – Что вы, Шилол подери, тащите? Дедушкины рукописи?

– Если бы. С рукописями я был бы уже богатеем. В Харрене это модно – иметь пару подлинных свитков самого Эриагота.

– Так что же там тогда?

– Оружие. Доспехи. Сырье для снадобий. Дары местного моря, хм. Казна клана.

– Да небось еще и музыкальные улитки из Волшебного театра… – пробормотал Эгин под нос. – Позиция первая…

– Точно. В подарок.

– Любимой женщине?

– Можете так считать.

«…Вся убийственная галиматья записана здесь… Без нее и без ключевого источника жизненных вибраций улитки превращаются всего лишь в ядовитое кушанье… Если бы ритуал проводился не над трупом человека, а над молодой цветущей грушей, и если бы на игле была другая запись, мы услышали бы сладгоколосое пение хора харренских мальчиков…» – эти слова Миласа, сказанные над телом сборщика дорожной пошлины, вспыхнули перед мысленным взором Эгина одним цельным, нерасчленимым образом.

– Скажите, Милас, вы сохранили золотую иглу со смертельным предписанием для улиток?

– Какую еще?

– С заставы.

– Да, конечно.

Эгин расхохотался. Так просто!

– Милас, я знаю как убить монстра из Есмарова сна.

Барон Вэль-Вира не был магом, не был и чернокнижником. Ему сполна хватало того, что он был гэвенгом. Ни с теми, ни с другими он дружбы не водил. Но и сторониться не сторонился.