Александр Зорич: Боевая машина любви

«Наверное, ошибся», – сказал себе Лараф и открыл следующий ящик…

За два с половиной часа, что последовали за этим, он перевернул вверх дном весь свой кабинет. Он искал среди одежды и бумаг, в отхожей комнате и под ковром. И даже в резервуарах для масла, из которых питались настенные лампы.

Но его подруги больше не было с ним. Лараф посмотрел на себя в зеркало: из запредельной глубины всплыли чужие глаза и отвисшая челюсть. Они принадлежали насмерть перепуганному человеку. Гнорру Свода Равновесия.

– Даже не подозревала, что я так люблю родные места. У меня даже внутри потеплело, – сказала Зверда и устало улыбнулась.

Вдали раскинулось поросшее заснеженными лесами побережье Фальма. У самого горизонта маячили руины Южного замка. А еще дальше, в глубине полуострова, их ждал уютный Маш-Магарт.

– Не знаю, как насчет родных мест, но у меня тоже внутри потеплело, – откликнулся Шоша. – По правде сказать, от этой качки мне уже и жить неохота.

– Ничего, барон. Потерпите. Скоро наши страдания окончатся.

Лицо у Шоши было отечным и серым. Зверда знала, что виновата в этом вовсе не качка, которая, конечно, не мера изюму. А жесточайшая нехватка «земляного молока».

Это настоящее чудо, что они с Шошей умудрились сохранить гэвенг-форму человек до самого дома! Впрочем, их энергетические резервы были истощены до такой степени, что в этой гэвенг-форме они не были способны даже на то, чтобы кушать. Не говоря уже о фокусах посложнее.

Вскоре от корабля Цервеля отделилась лодка, в которую сели Зверда, Шоша и четверо матросов. Туда же погрузили и гроб-лодку барона Санкута.

– Глядите-ка, лодка в лодке! – хмыкнул Шоша.

Цервель вежливо улыбнулся шутке. Он был доволен – Шоша хорошо заплатил ему за труды и даже накинул пятьсот авров сверху. За нервы.

Затем они долго шли по толстому и прочному припаю, который начинался в нескольких лигах от берега.

Зверда, кутаясь в меховую пелерину, вышагивала впереди отряда. Шоша одышливо пыхтел в арьергарде, едва поспевая за матросами. Только сейчас барон полностью осознал, что ни один из воинов, которых они со Звердой брали с собой в Пиннарин, не вернулся в родные места. Не то чтобы Шоше было жаль погибших телохранителей. Но барон был склонен видеть в этом дурное предзнаменование.

Через два часа бароны Маш-Магарт выбрались на берег. Теперь они держали путь к руинам Южного замка. Там, в соответствии с договоренностью, их должен был ожидать отряд – двести человек во главе с Лидом. Под охраной этого отряда они вернутся в Маш-Магарт.

Но Южный замок был пуст. Никаких следов недавнего пребывания людей, а тем более самих людей ни Шоша, ни Зверда не обнаружили.

– Хороши вояки, шилолова мать! – возмущался Шоша. – Хороши вассалы! Только доберусь я до них! Никому мало не покажется! Каждого третьего – колесовать. Остальных выпороть. Что, подождали, соскучились и восвояси? Гортело пьянствовать?

Пока барон расхаживал по свежему снегу во внутреннем дворе разрушенного замка, Зверда принюхивалась. Хотя замок и выглядел безлюдным, но что-то подсказывало ей, что это не правда. Или не совсем правда.

Раскатистый голос барона гудел и гудел, отражаясь от высоких почерневших стен, от причудливых проломленных арок. Оплывшие от жара статуи грубой работы, изображающие морских чудовищ, смотрели на баронов с насмешкой.

Зверда оглянулась. Матросы с вещами и гробом барона Санкута стояли за воротами и перетаптывались, тщетно пытаясь согреться. Лица у них были непонимающие и настороженные. Зверда тоже чуяла неладное.

– …а я-то думал – сейчас в тепле посижу, оленьей крови глотну! Раскатал губу, старый осел! – возмущенно рокотал Шоша.

Вдруг откуда-то из руин с шумом взлетела огромная стая воронов. Птицы с карканьем поднялись в небо и закружили там, словно в ожидании поживы.

«Их кто-то спугнул», – подумала Зверда.

– Послушайте, барон, а не кажется ли вам… – начала Зверда.

Она не успела закончить. Уцелевшая створка ворот замка захлопнулась за ее спиной – не то от сквозняка, не то сама по себе.

Зверда не успела обернуться. Прямо перед ней, словно бы собравшись из снега и карканья воронов, появился сергамена, заклятый враг баронов Маш-Магарт.

Зверь был мощен и статен, его шерсть сказочно серебрилась в наступающих сумерках. Глаза зверя горели голубым пламенем ненависти. Зверда знала: стоит сергамене прыгнуть – и ей конец. Она не сможет противостоять Вэль-Вире, слишком мало сил осталось у нее после истощающего морского перехода.