Лиланд Модезитт - Башни заката

Мать улыбнулась, но как-то странно.

– И с чего ты вообще вспомнил этого несчастного булочника? – спросил я. – Только ради того, чтобы показать, что мастера за всем надзирают и всем управляют?

– Может быть, и для этого. Кстати, булочник не такой уж «несчастный». Он обосновался в Хаморе и живет там припеваючи. Из чего следует, что Мастера вовсе не жестоки и, хотя оказывают влияние на все стороны жизни, вмешиваются непосредственно лишь для того, чтобы нас защитить.

– Тогда почему все связанное с ними окружено такой тайной? – буркнул я, начиная жалеть о том, что вообще ввязался в этот пустопорожний разговор. Прямого ответа из родителей все едино не вытянуть: знай ходят вокруг да около, отделываясь намеками.

– Не уверен, что смогу ответить на этот вопрос, – со вздохом промолвил отец.

То же он говорил и перед моей отправкой к дядюшке.

– Дорогой, – снова подала голос мать, – пойми, что сейчас мы не вправе рассказать тебе все, поскольку для правильного понимания такого рода сведений необходим определенный опыт. А у тебя его нет.

– Вы просто не хотите ничего объяснять. Как всегда.

– Не кипятись! – Отец взглянул на меня довольно сердито, но я предпочел не заметить его взгляда и подцепил на вилку еще кусочек утки.

– Не кипятись, кое-что мы попробуем тебе растолковать. Вот ты спрашивал насчет войска. Так вот, Братство не выступает в качестве армии или флота. Однако ты, например, мог бы пройти гармонизацию, служа в пограничной страже. Разумеется, с дозволения Мастеров. Сами они несут нечто вроде дозора против всяческих проявлений магии хаоса, порой весьма тонких и трудно уловимых. Как в случае с булочником. Береговой флот принадлежит Братству, но его трудно назвать в полном смысле военным. Корабли ведут рыбную ловлю, но в то же время надзирают за прибрежными водами. На борту каждого судна, несущего флаг Отшельничьего, находятся член Братства и младший Мастер.

– Сколько же их?

– Достаточно. Столько, сколько нужно.

Конечно, мне так и не удалось добиться удовлетворительных ответов на интересовавшие меня вопросы, но наседать на родителей перед разлукой вовсе не хотелось – этак недолго и поссориться. Поэтому я приналег на утку, а потом, намазав ломоть черного хлеба вишневым вареньем, поинтересовался, не появились ли у родителей новые соседи.

– Молодая пара строит дом в том проулке, что выходит на сад Лервина, – ответила матушка, явно обрадовавшись возможности сменить тему.

Отец пожал плечами и потянулся за вареньем.

«Какие же мы с ним разные, – подумалось мне. – Или наоборот, слишком похожие?»

Отрешившись от всяческих вопросов, я с удовольствием смел еще одну порцию утки и воздал должное прекрасным лимонным пирожным.

Так прошел наш семейный обед. Последний перед моим отбытием в Найлан.

Восход солнца застал меня на ногах и уже умывающимся. Впрочем, необходимость встать пораньше никогда не бывала мне в тягость.

Смывая холодной водой со щек мыло и оставшиеся после бритья волоски, я почувствовал на себе взгляд – не иначе, как отца. Матушка обычно вставала позже, хотя их обоих нельзя было назвать полуночниками.

Я молча вытерся, проверил, суха ли бритва, и спрятал ее в футляр. Отец тоже молчал и – я чувствовал это спиной – улы6ался.

– Надеюсь, тебе предстоит хорошее путешествие, Леррис. И твоя мама тоже на это надеется, – промолвил он наконец – как всегда, невозмутимо. Его тон начал меня раздражать. Это ж надо – провожает меня на опасное испытание, а держится так, будто я собрался проведать дядюшку.

– Мне тоже хочется на это надеяться. Но я настроен на то, чтобы выжить.

– Вот это зря, сынок. Никогда не настраивайся на выживание: выживание – это вовсе не жизнь… Впрочем, я пришел не затем, чтобы на прощание донимать тебя поучениями. Скажи лучше, не хочешь ли перекусить на дорожку?

– И то сказать, глупо отправляться в путь на пустой желудок, – согласился я и последовал за ним на кухню, где он заранее выложил на стол фрукты, пару пирогов, сыр и колбасу. Квадратный, идеально гладкий стол из красного дуба не был покрыт скатертью, и еда лежала на плетеных соломенных салфетках.

– А там, – отец кивком указал на выложенный плиткой кухонный подоконник, где я заметил мою дорожную торбу, – кое-какая снедь в дорогу.

Мешок выглядел битком набитым: похоже, родители напихали в него не меньше еды, чем выложили на стол.

Не забыл отец и набрать кружку холодной водицы – он знал, что я предпочитаю ее вину и чаю. Особенно по утрам.