Резник Юлия - Не ты

После больничного Муре довольно долго пришлось настраиваться на работу, разбираться в разложенных на столе документах и разгребать завалы в почте. Маша так закрутилась в своих заботах, что на обед ее пришлось выгонять. Диме, конечно же. И все было хорошо, пока Галочка из отдела логистики не прошла мимо нее с полной тарелкой тушеной капусты. Мура сглотнула — раз, другой. Но лучше не стало. Тогда, осторожно промокнув вмиг покрывшиеся бисеринками пота виски, она медленно встала из-за стола и двинулась прочь из зала. Глубоко дыша, пешком поднялась на свой этаж. Закусив подрагивающую губу, приложила ладонь к абсолютно плоскому животу, нисколько не сомневаясь в том, что стало причиной ее странного недомогания. Прижалась лбом к двери в кабинет, давая себе передышку.

— И ты это так оставишь? Спустишь ему с рук? — донесся до Маши знакомый голос.

— Не спущу. Как раз думаю, что с ним делать. Вот ты бы как поступил на моем месте?

— Не знаю, Дима. Не знаю. Севка не мог не понимать, чем это все может для тебя обернуться. Значит, сознательно по больному бил. Ты Маше своей рассказал?

Сердце Маши подпрыгнуло куда-то к горлу и бешено в нем забилось.

— Нет. Не хочу, чтобы она волновалась. Она искренне верит, что этот придурок исправился…

На дрожащих ногах Маша отошла от двери и, ничего перед собой не видя, пошаркала к лестнице. Ее голос дрожал, когда прошептала:

— Сева? Ты где? Нам нужно срочно поговорить!

Глава 28

Сева гипнотизировал взглядом шприц с чистейшим афганским героином. Вчера, захлебнувшись собственной блевотиной, от передоза скончался Лут, и боли в его сердце стало чуточку больше. Больше боли… Меньше хороших людей. Как-то так получалось, что все те, кто успели стать для него по-настоящему близкими — уходили. Терялись в лабиринтах жизни или гибли в ее тупиках, оставляя его наедине с пустотой. Сева поднес шприц к до отвращения яркому солнцу и зачарованно на него уставился. Теплый приятный медовый цвет… Золотая доза. Даже звучит красиво. Романтично… если не знать, что за этим стоит. Перевернул шприц, наблюдая, как крошечные пузырьки воздуха поднимаются вверх. Это так просто… Взять и вмиг оборвать… жизнь, кайфанув напоследок. Оставив после себя… Что? Память? Богатырев хмыкнул. Соль в том, что ни х*ра он после себя не оставит! Ни х*ра. Даже памяти… Кто о нем вспомнит через месяц? А через год? Через десять лет? Мать? Отчим? Отец? Сомнительно. После всего дерьма, что он наворотил. Или же… смерть заставит их его простить?

Громкий стук в дверь прервал размышления парня. Он медленно встал, воздух с отвратительным звуком вырвался из-под протеза, образуя необходимый вакуум. Сдохнуть бы, погрузившись в блаженную тишину, которую даже голос совести не нарушит… А он какого-то хрена идет открывать!

Мура застыла на пороге, бледная и какая-то осунувшаяся. Выходит, не врала, когда сказала, что болела. Она вообще никогда не врала. В отличие от него самого. Поднял взгляд, окинув ее тонкую фигуру. Красивая. Настолько красивая, что сдохнуть просто. Аккуратная вся такая, ладная. Дорогая. Вот ведь в бедноте жила, а все равно дорогая. Прет из нее это. Порода, непонятно откуда взявшаяся. Класс. С такой женщиной хочется быть. Завоевывать ее. Вот он и воевал… как умел, воевал. Придурок.

— Проходи, — Сева толкнул дверь чуть сильней, а сам отступил на шаг в сторону. Взволнованным жестом Мура обтерла руки о дорогой шелк красивого платья. Переступила порог. Зыркнула на его протезы, которые абсолютно не скрывали короткие свободные шорты, и перевела взгляд выше. На голую, забитую аж до самой шеи, грудь.

— Чего смотришь? — сглотнул Всеволод.

Маша покачала головой:

— Пытаюсь понять тебя, и не понимаю.

— Ты это о чем?

— О тебе. О твоих дерьмовых и подлых поступках.

— Значит, смотрела сюжет? — Сева провел по макушке, приглаживая растрепанные волосы и, развернувшись, побрел в комнату. На душе было так хреново — хоть вой. Наверное, он ее впустил, чтобы по традиции выслушать сторону обвинения, перед тем как вынести себе приговор. — Идущий на смерть приветствует тебя…

— Ты это о чем? — насторожилась Мура.

— Да так, не бери в голову.

Сева прошел через гостиную и, сложив руки, замер у окна. Мура же остановилась в дверях.

— Ты мне можешь объяснить, зачем?

— Чтобы тебя вернуть? — криво улыбнулся Всеволод.

— И слитые файлы? Тоже для этого? — Маша закусила губу и обхватила себя руками.

— Был шанс, что он подумает на тебя.