Резник Юлия - Не ты

Самохин устало прикрыл глаза и мягким жестом вернул рыжую голову Муры себе на грудь. Осторожно провел по ее шелковым волосам, успокаиваясь. Он не верил в то, что телевизионщики могли обмануть его сына. Скорее, тот был в курсе событий и не мешал их развитию. Всеволод вел себя как зарвавшийся, утративший контроль муд*к. Вот мало его в детстве били. Нет, Самохин мог понять отчаянные попытки сына вернуть любимую девушку. Закон «в любви все средства хороши» никто, наверное, не отменял. Но… Даже при таком раскладе он просто обязан был учитывать интересы Маши. Иначе… это не любовь уже. Прихоть, патология, болезнь… Самообман, под соусом которого подается собственная блажь. Каприз, с которым пора заканчивать, пока он еще чего не будь не отчебучил… Но для этого нужно кое в чем убедиться. Еще раз. На всякий случай, чтобы потом не жалеть. Ей не жалеть…

— Маша…

— Да?

— Посмотри на меня… Давай, присядем.

Маша удивленно моргнула, неуверенно кивнула головой и, послушно усевшись на диван, настороженно уставилась на Самохина.

— Давай кое-что проясним.

— Давай.

— Я люблю тебя. Очень.

— И я тебя очень люблю, — мягко улыбнулась Маша.

— Не спеши. Послушай, пожалуйста… Мне сорок.

Взяв паузу, мужчина задумчиво провел ладонью по заросшей щетиной щеке. Самохин прекрасно понимал, что пришло время озвучить сомнения, от которых он так долго открещивался. Пришло время быть честным. Перед собой, Маруськой и, как ни странно, собственным сыном. Вот, чего уж не ожидал… Вскинул взгляд — Маша с тревогой наблюдала за его метаниями. Неловко как-то хмыкнул. Не любил он разговоры разговаривать, а тут надо.

— Это не так сладко, Маш, когда с мужиком такая разница в возрасте. Ты что? Девчонка совсем. Без детства нормального, без юности… Севка мне как-то сказал, что ты ничего в этой жизни не видела, а он может тебе показать. Действительно может…

Маша вытаращилась на Самохина:

— Это когда вы меня обсуждали?

— Да, было дело. Он ведь за тебя бороться вздумал. Со мной… Вот так вот.

— Глупость какая, Дим! Я ведь Севе все насчет нас объяснила! И как это вообще… бороться? Зачем?

— Как-как… Всеми доступными средствами, впрочем, я сейчас не об этом.

— Ничего не понимаю, — не отпуская взгляда Самохина, Маша растерянно затрясла головой.

— Мне сорок. Он — молод. И, если говорить откровенно, намного больше подходит тебе.

— Ты что… Ты от меня отказываешься?

Маша вскочила, Самохин поднялся за ней, поймал за руки и обняв, что есть силы, прошептал в волосы:

— Нет, глупая, никогда! Я… просто хочу убедиться, что ты все взвесила, Машка. Подумала о будущем. О том, что будет, когда тебе сорок, а мне уже шестьдесят… О том, что со мной тебе будет спокойно… и только. А Сева… он может предложить тебе совсем другую жизнь. Жизнь, более подходящую для такой молоденькой девочки. Интересную жизнь… Выступления, гастроли, звездный статус… То, чего я никогда не смогу тебе дать. Молодость, в конце-то концов… Я не хочу, чтобы, когда я уйду, ты доживала жизнь в одиночестве. — Самохин говорил, и говорил, слова колючками застревали в горле, и он, превозмогая себя, через силу выталкивал их наружу. А она молчала. Смотрела на него широко распахнутыми, наливающимися солью глазами и молчала. Растерянная, сбитая с толку.

— Но я люблю тебя, — прошептала зачем-то, слизывая слезы с губ.

— Вот и хорошо, моя девочка… Ну, а плачешь чего?

Мура не знала ответа. Пожала плечами и еще сильнее вжалась телом в Самохина. Ей было так страшно! Не передать. В голове звенела его последняя фраза. Она не могла понять, куда он собрался уходить? Когда? Зачем? И как она без него? Маша вроде и понимала, о чем говорил Дима, и не понимала! И Сева… Зачем он все время о нем вспоминал? Какое он к ним имел отношение? Она ведь ясно дала понять, что все в прошлом, так почему же сейчас её любимый мужчина так настойчиво сватал ей сына? Как будто ему уступал…

— Так, ладно… Поздно уже, а ты болеешь…

— Нет! Не болею… Мне лучше уже.

— Все равно… Давай отдыхать. Измучил я тебя, и сам измучился.

— Мы… мы же вместе, Дима? Скажи, что ничего не изменилось?

— Абсолютно. Я люблю тебя…

Но даже после слов Самохина Маше не стало легче. Они оба не спали в ту ночь.

Утром, несмотря на все протесты Димы, Мура засобиралась на работу. Не могла она без него оставаться, хотя, вроде бы, и утрясла в голове слова, сказанные им накануне. Осознала, что он, в общем-то, о ней беспокоился. И оценила. Поняла его страхи и опасения, хотя нисколько не сомневалась в собственном выборе. Дима был старше, да. Но, хоть убей, с ним не было скучно. Как он не понимал, что она никогда бы не променяла время, проведенное с ним, на что-то другое? Ей нравилось, что у Самохина было чему поучиться, ей нравилась его жесткая хватка в бизнесе и редкая человечность. Ей гораздо интереснее было сидеть рядом с ним на деловых переговорах, чем за барной стойкой в любом, даже самом популярном, клубе. Он говорил о каких-то звездных статусах, но почему-то не понимал, что единственный статус, который ей по-настоящему нужен — это статус его любимой жены, друга, партнера по жизни…