Сергей Дигол - Чем пахнут слова

— Мне что толкать его, что ли? — с ненавистью проорал Миша в зеркало заднего вида и снова посигналил, оповестив улицу о том, что «Спартак» — чемпион.

Зеленый сигнал весело замигал томившимся водителям — мол, до скорого, и в Туареге щелкнула, приоткрываясь, дверь, что со стороны водителя. Оказавшись на асфальте, Танасоглы первым делом показал неподвижным преследователям средний палец и неспешно зашагал к троллейбусу. Каких–то пятнадцать лет назад Миша и сам регулярно передвигался на троллейбусе и даже однажды попался на попытке стащить кошелек у портнихи — из сумки, доверху набитой катушками ниток и, мать их, иголками.

«Наверное, душно как в жопе», подумал Миша, разглядывая барабанивших кулаками в стекла пассажиров. Пассажиры смотрели на Танасоглы совершенно безумными взглядами и что–то кричали.

— Чего стоим, мудила? — крикнул Миша и, стукнув по обшивке троллейбуса, заглянул через окно в салон. Троллейбус ответил полоской крови, заляпавший стекло изнутри перед самым носом Танасоглы.

— Едешь в Кишинев — так помойся, деревенщина! — услышал он приглушенный женский голос, и, сделав пару шагов назад, Миша снова оглядел салон — теперь уже целиком и, побледнев, вцепился в золотой крест на груди.

— И так весь город говном воняет! — донесся из салона мужской голос, и Миша с ужасом понял, что голос этот принадлежит толстой тетке во всем черном, грозившей чем–то металлическим столпившимся на задней площадке людям. Ответом ей был дружный визг, от которого троллейбус даже слегка закачался.

Не понимая, что он делает, Миша Танасоглы развернулся и побежал по проезжей части, чуть не угодив под ехавший по противоположной полосе мотоцикл. Лихо, для человека своей комплекции, перемахнув через полметровый забор, Миша помчался мимо здания Академии наук наверх — туда, где не доезжая до Ботанического виадука, примостилась, если свернуть влево, церковь. Как называлась церковь, Миша не знал — да и откуда ему было знать, если он ни разу там не был. Помнил лишь, что церковь синяя и если договаривался о встрече, всегда уточнял: «у синей церкви», или «не доезжая до синей церкви», или «свернешь к синей церкви, потом еще раз налево…».

За спиной Танасоглы снова взвизгнули — на этот раз тише, но Мишу это не остановило. Он наклонил подбородок к груди и побежал еще быстрее.

До церкви оставалось не больше ста метров.