Юрий Хвалев: Я умираю за Родину, за тов. Сталина, за тов. Блэкмора, за... маму

— Не трогайте бабушку, я вместо нее пойду, — вклинился я.

— Ну что ж, пошли, — согласился мордастый.

Ко мне подошёл лейтенант. Мы обнялись. В углу сидел Сергей–радист и слушал музыку; ему было не до меня.

— Ну, прощай, — сказал лейтенант.

— Прощай, — сказал я.

— Сынок, я буду за тебя молиться, — тихо сказала бабка.

— Выводите его, — приказал солдатам мордастый. — Время.

Коридор был похож на туннель, в конце которого блестело окно белого света. Этим окном оказалось белая кирпичная стена, которая была вся в выбоинах от пуль. Я прижался к стене спиной. Стена была тёплая, будто за ней пекли вкусные булочки с повидлом.

— Гтовсь! — закричал мордастый.

— Я умираю за Родину! — выкрикнул я. — За товарища Сталина, за товарища. Блэкмора, за… маму. В Москву рветесь, суки! Не пройдете, все перемерзните…сдохните в снегу. Во! Вам! — показав им согнутую в локте, подчеркнутую стальным кулаком руку, я запел:

— Но от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней. Так пусть же Красная сжимает властно свой штык мозолистой рукой…

— Пли–и–и-и!!!

А первая пуля, а первая пуля, а первая пуля… ранила… в плечо, вторая в грудь. Падая лицом на землю и теряя в глазах свет, я успел сказать:

— Мама прости…

… Я лежал и боялся открыть глаза, мне было хорошо. Вдалеке играла музыка, пахло цветами, от одежды исходил запах магазина. Покачиваясь, как на волнах, я медленно опускался вниз. Услышав, что кто–то меня зовёт, я открыл глаза. Сквозь пелену тумана я увидел Сергея.

— Ну, наконец–то, пришел в себя, — сказал Сергей, — доктор сказал, что самое страшное позади…

— Уходи, — прошептал я, — ты мне больше не товарищ.

— Юр, я не виноват. Это всё Катьки, это они мне всучили билет.

— Уходи…

Выписавшись из больницы и не заходя домой, я сразу направился в военкомат.

У красного одноэтажного здания толпились призывники. Расталкивая толпу, я пытался протиснуться к входу в здание.

— Куда прёшь, здесь очередь?! — кричали призывники.

— Я после ранения. Мне положено без очереди! — парировал я.

Я вошёл в здание и прошёл по коридору. В конце коридора была дверь, стояли два стула, а рядам высокий узкий шкаф. К двери была прикреплена табличка «Начальник райвоенкомата майор тов. Немцев С. С. Вход в кабинет строго по одному и без одежды».

Над дверью горела лампа, на которой было написано «Занято».

Дверь отворилась, из нее вышел голый, толстый, маленький, довольный Сергей–радист.

— Привет! — подходя к шкафу и беря свою одежду, сказал он улыбаясь.

— Привет! — начиная раздеваться, сказал я.

— Тебя куда?

— В термоядерные войска, радистом.

— Доволен?

— А то!

— Разрешите? — постучавшись и приоткрыв дверь, попросился я.

— Входи!

Я вошёл в кабинет. В глубине кабинета за столом сидел мордастый, холёный офицер. Справа в белом халате с фонендоскопом, душки которого торчали из ушей, смотрела на меня и ухмылялась Катя «1». Слева, положа ногу на ногу и откинувшись в кресле, сидела и печатала на компьютере Катя «2».

— Товарищ майор, разрешите доложить, призывник…

— Ничего не надо докладывать. Вижу, что здоров, что годен, что готов…, — сказал майор, улыбаясь. — А у меня уже и приказ готов. — Потирая и хлопая в ладоши, продолжал майор. — Зачислить тебя в пограничные войска.

— Спасибо вам, товарищ майор. Я сегодня, как никогда удовлетворён.

Я взял свой приказ и довольный вышел из кабинета.

— Ну что девочки, — подытожил майор, — программу весеннего призыва мы выполнили с вами на 105 процентов. Теперь можно заняться и «лыжными гонками».

— Я готова, — расстёгивая халат, сказала Катя «1».

— Я готова, — снимая юбку, сказала Катя «2».

27.10.2004