Генрих Далидович - Юля

— Как вкусненько пахнет! Золотые руки у вас, Юлья- на Ивановна, золотенькие!

— Руки как руки, — отозвалась Юля. — Как у всех женщин.

— Нет, не скажите, — покачал головой пожилой учитель, — не как у всех…

— Шутите вы, надо мной, Владимир Семенович.

— Что вы! — тихо, чтобы не услышали дети, проговорил он. — Что вы! — бросил быстрый взгляд на нее, улыбнулся, худые щеки его покраснели; смущенный, он понес к столу тарелки с едой.

Настал выходной день, и Юля осталась дома. Управившись по хозяйству, Наталья ушла в деревню, а Юля подмела, подтерла в хате пол, одела сына и вышла с ним во двор.

Тепло, ярко светило солнце, под его лучами высохла крыша, побелели стены, начал таять снег и стекать водой. В лужице талой воды купались воробьи, грудь и крылышки у них были черные — наверное, часто за долгую зиму они грелись в трубе и измазались сажей. Хотя воздух и прогрелся, от земли тянуло холодом, свежестью, было студено, как зимой в солнечный морозный день.

Юля прищурилась от яркого света, постояла, вдыхая разлитые вокруг запахи весны, и не захотела возвращаться в хату. Вынесла из сарая пилу, посеченные и спиленные сверху козлы, постучала по ним топором — подогнала, укрепила ножки, положила на них березовое полено.

— Иди сюда, мужчина, — с улыбкой позвала сына, — разрежем несколько березин.

Сын подбежал, с радостью ухватился за пилу, начал тянуть — рвал или сильно нажимал ее вниз так, что пила выскакивала из прорези или сильно въедалась в дерево; пока отпиливали поленце, береза была вся в надрезах, густо насыпалось на землю опилок, коричневых — из коры и белых — из середины дерева. Но сын радовался тому, что помогает матери, тянул за ручку — пила не клонилась то в одну, то в другую сторону, и легче было резать дерево, чем одной.

Перепилили так несколько тонких березок, и сын начал тянуть пилу медленней, оглядывался назад, посматривал по сторонам, видимо, уже хотел убежать отсюда на улицу, туда, где стояли возле талых лужиц и гомонили дети. Юля уговаривала его попилить еще, обещала купить новые штанишки. Потом не удержалась и накричала на сына. Петька надулся, тянул пилу и потихоньку шмыгал носом.

— Что ты, девка, ребенка мучишь, — зашумела мать, которая неожиданно вернулась домой. — Сами напилим, — она подошла и забрала из Петькиных рук пилу.

Петька обрадованно улыбнулся и побежал на улицу, бежал не по сухому, а по лужам, даже летели во все стороны брызги.

— Не лезь в воду, — прикрикнула Юля, — а то запру в хате, не выпущу во двор.

Сказала так и подумала, что все равно он не послушается ее, будет ходить по воде — ребенок ведь. Она и сама, когда была маленькой, после паводка или грозы любила бегать по лужам, не раз так забрызгивалась, что на ее платье не было сухого места. Подумала, что напрасно часто кричит на сына, хочет видеть его «взрослым», забывает, что он еще дитя горькое. И засмеялась от радости при мысли, что у нее есть сын, Петька, такой хороший мальчик, трудно даже представить, как можно было бы жить без него.

Когда разрезали полено, мать держала пилу, а Юля положила на козлы несколько тонких березок.

— Напилим на завтрашний день и больше сегодня пилить не будем, — сказала Наталья, — схожу в Малышки, расспрошу кое–кого и куплю сена.

Юля промолчала, ей очень не хотелось откладывать начатое, лучше бы распилить все эти бревна' сразу: она не любила оставлять работу незаконченной. Но знала, что матери действительно надо сходить в соседнюю деревню, потому что сено кончается, скоро нечем будет кормить корову. Тянула на себя пилу и задумчиво смотрела на старые козлы, на березовое бревно, на опилки, сыпавшиеся под ноги и пахнувшие сыростью и березовым соком.

…Владимир Семенович, когда вчера пришел ужинать, принес ей флакончик духов, просил разрешения проводить ее до дома. Она решительно отказала ему, и он совсем растерялся, смутился — очень несмелый, нерешительный, он стыдился даже сказать о своих чувствах. Словно восемнадцатилетний… Юля невольно пожалела его: такой он слабый, беспомощный.

Вспомнила она и вчерашний разговор с директором здешнего совхоза и председателем сельпо. Они уговаривали ее оставить школьную столовую, когда закончится учебный год, и стать заведующей совхозной столовой, которая вот–вот должна открыться. Мол, рады будут взять ее заведующей, так как она имеет специальное образование, она свой, здешний человек, у нее будет большая зарплата, и шутили еще: сюда станут приезжать и кормиться в столовой много людей со стороны, и среди них, возможно, найдется и для нее жених.