Владимир Скороденко - Спасатель. Рассказы английских писателей о молодежи

— Вы можете заметить, что эти верховые тропы фактически ведут в оборонную зону. Едва ли просто совпадение, замечу я. Теперь взгляните на третью карту. Карта обнаруженных кладов, выпущенная Департаментом общественных работ. Отметьте расположение верховых троп по отношению к кладам и по отношению к оборонным зонам.

— Кладам, — взволнованно откликнулся Кенни.

— Но, — торжественно продолжал подполковник, — вот эта карта, возможно, наиболее исчерпывающая. Схема пересечения трех карт при наложении. Вы видите, что она показывает?

Кенни смотрел, разинув рот.

— Нет? — сказал подполковник. — Позвольте обратить ваше внимание. Вот, вот и вот. Вы видите. Три разомкнутые пентаграммы.

Он откинулся с торжествующим видом. А Кенни возбужденно пригнулся к карте.

— Я думаю, — сказал подполковник Ламбурн, — что если полностью исследовать пересечения самих пентаграмм, то человечество — я в этом не сомневаюсь — станет обладателем того, что я назвал бы предполагаемым сокровищем. И если так случится, я не сомневаюсь, что враги наши окажутся, мягко выражаясь, перед лицом серьезных затруднений. — Он начал собирать карты и складывать их в портфель.

— Что это значит? — крикнул Кенни. — О чем вы говорите? — И когда старик начал подниматься со скамьи, он грубо схватил его за руку. — Я хочу знать Правду! — закричал он. — Я хочу, чтоб вы мне сказали, в чем Правда. Дальше-то что?

Подполковник Ламбурн повернулся и посмотрел на мальчика. Голова его слегка тряслась, и на миг его голубые глаза подернулись дымкой; затем он сел, открыл портфель и вынул первую карту. Кенни дрожал от возбуждения.

— Я отлично сознаю, сэр, — сказал подполковник, — что вы человек весьма занятой. Так же, как и я. А посему не буду злоупотреблять вашим терпением более, нежели необходимо для того, чтобы доложить суть крайне серьезной проблемы, стоящей в настоящее время перед нашей страной… — Мальчик смотрел с изумлением. — Проблемы, которая тем не менее, — продолжал подполковник, — как я надеюсь вам показать, таит возможности.

— Параша! — закричал Кенни.

Его отчаянный крик заставил подполковника обернуться. Кенни заехал кулаком старику в лицо. Из носа подполковника хлынула кровь, и он рухнул навзничь, ударившись головой об угол скамейки. Кенни вскочил и побежал по траве.

Понимаете, это, как я говорил, когда я завожусь, я свою силу не мерю. И все это, все, все — сплошная параша, и я не знаю, что мне делать. Но если вопросы будут, я в порядке, потому что, сами понимаете, с чего это станет заговаривать со мной такой старикан на Хемпстед-хите в час ночи? Вот что им захочется знать.

Хильда шла по улице с тяжелой школьной сумкой через плечо; еще издали она увидела, что Элизабет и Родни поджидают ее у ворот.

Она замедлила шаг и остановилась, сердце у нее готово было выскочить. Ясно, в чем дело. Запонка! Хильда опустила сумку на землю и застыла. Всем телом она чувствовала свою незащищенность, уязвимость, неопытность в столкновении с бедой. А беда с ней случилась, ужасная беда. Теперь этому кошмару никогда не будет конца, и вся ее жизнь пойдет прахом.

Элизабет — подруга Хильды. Она на целый год старше, ей уже исполнилось пятнадцать, и она всегда во всем обставляла Хильду. Она была высокая, темноволосая, с ярким румянцем; школу она бросила и работала в конторе, где мужчины уже назначали ей свидания по вечерам. А Хильду родные заставляли ходить в школу, и через год, когда ей будет столько же, сколько теперь Элизабет, она все еще будет школьницей. Но Элизабет опять станет на год старше, и, как ни рвись, за ней не угонишься. Несмотря на эти сложности, девушки дружили — просто потому, что жили на одной улице, в совершенно одинаковых домах и млели над одними и теми же джазовыми пластинками.

Рикки — вот кто был их кумиром. Однажды, почти год назад, они прорвались на его концерт. Он как-то особенно откидывался назад, сгибая колени, словно собирался поднырнуть под проволоку, закидывал голову и пел отрывисто, немного в нос. Похоже было, что он кукарекает, как гигантский петух. Наверное, этим он и покорил обеих девушек, они были влюблены в него по уши. В тот раз в огромный, похожий на сарай кинотеатр набились тысячи таких же, как они, девчонок, обалдевших от петушиных призывов Рикки, а потом все сразу помчались к актерскому выходу. Ослепленные обожанием, в полном экстазе, Хильда и Элизабет продирались сквозь толпу визжащих девчонок, которые старались оттолкнуть друг друга и опрокинуть заслон из полицейских, чтобы дорваться до Рикки.