Михаил Васильев: Рынок

— Нет, ловим пока, — сказала Бригита.

Вдалеке послышался стук пары бегущих ног, потом торопливый топот в коридоре. Появился полковник. Затормозившись в дверях, он смотрел на генерала.

— Как там счет? — спросил генерал.

— Закончился матч, у немцев семь мячей. Оскар еле сумел размочить.

— Жалко, жалко, — генерал Бакалов выпрямился и зевнул.

— Да хрен с ним, с футболом, товарищ генерал! — неожиданно решительно добавил полковник. — Я почему сюда прибежал… Курощуп вышел на все камеры слежения рынка, только непонятно откуда. Взломал с заменой паролей и блокировкой доступа. Везде возник, появился и везде говорит. И даже на главном рекламном мониторе таком огромном, на улице, у рыночной ограды его рожа.

— Выключайте этот монитор быстрее, — сразу проснулся генерал. Сильно ткнул кулаком в плечо Радиста. — Немедленно! Тот вскочил и выбежал из комнаты. — Жми на свои кнопки, отключай энергию, руби кабель топором к черту! — крикнул вслед.

Полковник торопливо сказал:

— Я распоряжусь местной охраной, пусть подключат вас к этому Курощупу.

Монитор моргнул несколько раз, и на нем возник худощавый мужик, в непонятно каком помещении, сидящий возле стены, почему–то в буденовке. Вот он, Курощупов. Сильно изменившийся, постаревший с тех пор, как Елисей видел его по телевизору. Заросший щетиной, буденовка явно только что украдена с рынка. Не разобрать: не то специальная, для бань, не то детская. Хотя разве сейчас дети носят буденовки? Несмотря на неважное изображение, заметно, что на Курощупове испачканная углем роба и сапоги с подвернутыми голенищами. Курощупов ухмылялся, глядя перед собой, наконец, сказал знакомым голосом:

— Доброй ночи, менты!

— Доброй, — проворчал в ответ генерал.

— Где мой вертолет? Не забывайте, мне подойдет только голубой. Ну, можно синий…

— Это что, вроде на поясе у него кобура? Глядите, и рукоятка видна, — в сторону, как в театре, спросил генерал Бакалов.

— Игрушечная, — ответил Радист. Он только что тихо зашел в комнату. — Сейчас на рынке такого полно, от настоящего не отличишь. Конструктивно сходное с оружием изделие, — кажется, процитировал какую–то рекламу.

Курощупов там у себя почему–то молчал, смотрел вперед, на свой неизвестный прибор.

— О, глядите! — вдруг заметил генерал. — Сбоку там кто–то лежит, неподвижный. Может, капитан Москвичев?

Бригита приблизилась к монитору и сейчас смотрела внутрь него почти в упор:

— Это манекен. Манекен валяется…

— Вы можете не убиваться. Москвичев живой до сих пор. Невредимо это туловище с интеллектом, близким к уровню грецкого ореха, — Курощупов ухмылялся по–прежнему. Он закурил маленькую сигару, тоже, конечно, прихваченную на рынке. — Но неплохо достал я его в том гараже. Увидел мразь — по роже хрясть.

— Ты будешь отвечать за насилие над служебным лицом! — с гневом заговорил генерал. — Самое худшее, что можно совершить на зоне, и самое глупое — это сопротивляться власти. Хотя бы сейчас исправляй ситуацию, поторопись, пока тобой занимаются, разговоры разговаривают.

Курощупов молчал, непонятно улыбаясь, словно слова генерала доставляли ему радость. Потом заговорил:

— Волк тряпошный этот Москалев! Я человека от говнюка сразу отличаю. Видел и тех, и других в деле. На меня решил злопыхнуть, наехать. Глубоко ошибся!

Курощупов снял непонятную маловатую для него буденовку, и стало видно, он старше, чем казалось. Обнаружилось, что волосы у него темные, с заметной густой сединой:

— Есть слова: честь и бесчестие. Вы таких слов, конечно, не знаете…

Генерал опять стал говорить о необходимости срочно, как можно быстрее сдаться, но Курощупов его решительно перебил:

— У русского человека масса талантов за душой, только его за забором на всякий случай предпочитают прятать.

Бакалов все твердил:

— …Пока только отягчающие обстоятельства. Нам известно все: ты организовал пьянку, устроил конфликт и рукоприкладство в отношении должностного лица. Лица, что приказало прекратить это злостное нарушение режима.

А Курощупов, будто не слушая его, говорил и говорил с одной неменяющейся интонацией.

— Это не вы боретесь со злодеями, это я с ними борюсь. И на войне, и здесь тоже пришлось. Только этих злодеев так много! Невозможно одолеть бесконечность. Вся жизнь целиком уйдет на это.

Эти двое так очевидно не понимали друг друга. Генерал Бакалов встал и, выходя, еще раз оглянулся на монитор:

— Считаете, что это действительно всего лишь манекен?