Показалось, что откуда–то доносится голос Лаврика.
— Вон ваш друг, майор Репеев. Этот, с желваками на скулах, — опять заговорила Бригита. — Внизу под окном, будто Ромео. Зовет.
«Почему с желваками?» — с недоумением подумал Елисей, открыл окно и высунул в нее голову.
Снизу смотрело мрачное морщинистое лицо, окруженное ангельскими кудрями и освещенное ручным фонариком, потом Лаврентий сказал:
— Новый ахтунг у нас. Курощупа найти не можем, зато нашли его записку. Тот ее к воротам рынка приткнул. Шампуром пришпилил. Никто не замечал, все мимо проходили. Пишет, что взял с собой заложника. Я подробностей пока не знаю, но понятно, Курощуп теперь много чего с нас потребует за его голову. И еще одно: этот Курощуп написал, что как–то сам на связь выйдет, непонятно как. Министерство поднялось, готовьтесь. Начальство у вас скоро должно появиться.
Свет фонаря ушел в сторону и замелькал, удаляясь.
— Возможно, этого Курощупа здесь на рынке уже давно нет, — сказал Радист. — Ушел и гуляет где–то на воле.
— Я тоже так полагала, — не сразу, подумав, возразила Бригита. Она стояла и хмуро смотрела в это рыночное окно. — Но нет, раз Курощупов держит заложника, значит, прячет его. И прячет здесь. Непонятно только кто это. Да и записку с шампуром Курощупов, похоже, только что оставил.
Из коридора и соседних кабинетов доносились ментовские голоса. — Какой счет? — слышалось сейчас. — Три — ноль. Пока всухую германец ведет. — Придет такое в голову — бежать с химии. Химия — почти воля. Неформальная роба, индейка без меры, водка.
Елисей подумал, что охранники и охраняемые — это одни и те же люди, которых судьба расставила по разным местам. Классово близкие.
— Говорили, что он уже давно в заключении на нерве жил. Ему теперь все равно. — Обещают привезти тепловизоры, чтоб все живое на рынке обнаружить. Собак ждем, хотя все следы затоптали давно. — Стекло — отличный изолятор от тепловизоров. Хорошо, если Курощупов этого не знает.
Монитор видеонаблюдения теперь включили, и Радист переключал камеры, одну за другой.
— Сколько голов ментов сюда загнали, — ядовито заметил он. — А может Курощуп сам в мента переоделся и ходит сейчас среди вас с важным видом. Типа, военная хитрость.
Похоже, Радисту не слишком нравилось находиться здесь, среди полиции и только для следователя Бригиты он, кажется, делал исключение.
Бригита с неудовольствием поежилась, похоже, неуютно чувствовала себя в своем наряде, этом плаще.
— Курсантов из школы тоже сюда привезли, — сказала она и кивком показала на монитор. — Вон они нечто непонятное творят… Это что, на каком–то складе дверь ломают?
Радист увеличил масштаб. Потом взял маленькую рацию и поднес к уху наушник:
— Глядите, веду радиоперехват, поймал вашу ментовскую частоту, — произнес он. — Сейчас разговоры на этих частотах через скремблер идут, чтоб никто не знал, о чем граждане начальники беседуют, но я слышу, приспособился. Твердят, что в этом складе какое–то зверье нашли, таджики там ночуют, запертые. Звонили в МВД, спрашивали, что с ними делать, но дверь ломать не разрешают. Говорят, что частная собственность — утром хозяева придут, откроют. А еще в харчевне рядом двух влюбленных накрыли: грузчика и посудомойщицу. Ночная жизнь!
Елисей смотрел в окно, в непроницаемую темноту, которой заканчивался торговый зал. Почему–то казалось, что в этой темноте сейчас неизменившийся прежний рынок. Тот, что существовал много лет назад.
На пластмассовой рамке монитора лежала дохлая муха. Умершая странной смертью, когда–то бившаяся в этот монитор, пытавшаяся проникнуть внутрь. Из коридора по–прежнему доносились голоса. Доносились, приближались и удалялись, в основном, обсуждали сегодняшнюю игру, неудачу бразильцев.
— И где же он прячется? — хмуро спросила у кого–то Бригита.
— Он продвинутый паркурист, типа Человек–паук, — ответил Радист. — Может сейчас прицепился над нами и висит, как летучая мышь.
Стоящая у окна, Бригита действительно посмотрела на потолок зала, будто надеялась, что стекло на галерее сейчас рассыплется и сверху свалится Курощуп.
— Оказалось, что посреди города существует лабиринт, — произнесла она. — Раньше никто этого не замечал. И вообще, абсурдное какое–то преступление.
— Вот поймаем беглого Курощупова и отметим это с вами, гражданка старший следователь, — предложил Радист. — Гульнем! В армянском ресторане, тут рядом. — Похоже, Радист не отчаивался по поводу своей внешности.
Читать дальше