Михаил Васильев - Тараканы

К рупный рыжий таракан бежал по кухонному столу. Иногда останавливался, напряженно и заинтересованно шевелил усами. Будто подсчитывал количество крошек и всяких разных объедков вокруг. С удовольствием обозревал окружающий пейзаж. Пахучая переполненная пепельница. Мумифицированная голова воблы, опустошенная банка килек вдали. Бутылка из–под пива с прислоненной к ней пачкой «Беломора». Задержался перед ней, изучая карту северо–запада страны, потом пробежал по газете, по заголовкам и объявлениям.

«Депутат Моляков. С болью за народ». «Новости коррупции в МВД». «Ведунья старица Эльвира снимет венец безбрачия. Можно по скайпу и телефону. Лечу от всех болезней».

«Ну, лети, лети. От всех не улетишь, — Сейчас таракан с удовольствием разглядывал свое отражение в одной из граней пустого стакана. Любовался. — Блатта Скарафажио. Спортивная благородно вылепленная фигура. Мускулистые ноги. Такие ухоженные длинные усы, а скоро будут еще длиннее… Эталонный образец успеха и обеспеченности. Талантливый бизнес–функционер. Почти вице–президент в банке и любимец дам! Как чутко эти дамы чувствуют запах этого самого успеха, запах ЭХК. Вон в той чашке из–под кофе сегодня вечером назначено свидание одной красотке. Еще одной, очередной любительнице красивой жизни. Явно, что это тоже охотница за ЭХК. Все тот же знакомый набор. Кокетство, мнимая недоступность. Но как она хороша! Разве можно устоять перед таким совершенством! Такими формами, и еще глаза! Эти глаза, блестящие и даже сверкающие, будто черные драгоценные камни! Хорошо бы не забыть упомянуть об этом сегодня вечером в качестве комплимента. А ее усы!..»

Пробегая мимо чашки, Блатта Скарафажио вспомнил, что есть возможность позаботиться о своих собственных усах, сегодня, после службы. Можно еще успеть в салон красоты, подошла очередь на модную теперь операцию по их удлинению.

С края стола стали заметны появившиеся внизу на полу другие тараканы, пробирающиеся там осторожными перебежками. Блатта свысока смотрел на неудачников, таких мелких отсюда сверху, промышлявших крохами с этого стола.

«Бородинского и дарницкого пеклеванного…»

Вдалеке высилась белая громада холодильника. Оттуда доносилось ровное гудение. В вышине кружилась изумрудная мясная муха. Мелкие фруктовые мушки весело толклись здесь, над озерцом пролитого пива. Над подоконником, над древними горшками вздымались толстые стволы герани и кактусов. Среди изумрудных кущ — ярко–красные цветы. Большой и прекрасный мир! Но приходилось спешить — это торопил служебный долг. На бегу он, Блатта, уже мысленно напрягался, перебирал в голове сегодняшние дела, проблемы. Задумывался, переживал. Вот показалось высокое цилиндрическое здание его банка. Синее, с большой рекламой «Пепси–колы». Еще мгновение, и этот таракан куда–то исчез.

Сегодня он проснулся совсем рано, еще ночью. Лежал, думал, и все не мог уснуть заново. Мысли были горькие и тяжелые. Горе лежало на сердце менеджера банка «Многополис» Ермака Прусакова, как булыжник. С похмелья мутило, и все сильнее хотелось пить. А ведь как раз сегодня появилась возможность спать долго, как никогда. И вообще, вроде бы незачем было вставать. В большом мире за пределами кровати хороших и нужных дел не осталось.

Вывел из этого состояния телефонный звонок. Звонил Серега Куркин, вроде как коллега по службе в банке. Оказывается, потерял, забыл где–то свой ноутбук. Наверное, вчера в «Априори». Ноутбук этот, новейший, нигде никем не виданный, Ермак помнил: такой обтянутый коричневой кожей, с золочеными застежками, стилизованный под большую книгу. Это сочетание всегда выглядело нелепым: Серега и книга.

Положив трубку и разворошив свою несвежую, пахнущую портянками постель, Ермак, наконец, сел на краю кровати. Обрадованная его пробуждением кошка, с урчанием елозила на спине, ждала общения. Преступный день — сегодня он решил не идти на работу! И не ходить туда, вообще. А вчера был понедельник, вчера он добросовестно пришел в свой банк, в свой «Многополис». И почти не опоздал.

Вчерашний день, утро, только рассветает. Скользко. Снег на тротуарной плитке банковской автостоянки и уже мокрые ноги. Даже колени мокрые, будто Ермак шел, раздвигая ими сугробы. Над крышей банка, в темно–розовом небе еще по–ночному горит название. Снег падает сверху, как будто из ниоткуда. От всего этого гадостно на душе. Может, это предчувствие чего–то неприятного в будущем? Глядя на буквы в небе, подумал, что, чем подозрительнее банк, тем почему–то непонятнее его название. Потом заторопился, скользя по слякотной автостоянке. Дорогих машин на ней было мало. Их становилось меньше с каждым днем — признак упадка.