— Еще бы! Везде пройду, если нужно.
— Мешочников видел? Сходи на станцию, еще посмотри: как одеты, как разговаривают, что на что меняют. Сойдись с ними, узнай цены, выясни ходкие товары. Ты будешь спекулянтом: не голодным рабочим, который последнюю рубашку на меру зерна меняет, а барыгой, живоглотом. К таким у кулаков больше доверия — свои, ворон ворону глаз не выклюет. Уяснил картину?
Петренко говорил короткими рублеными фразами. Лишних слов он вообще не любил, а тут чувствовалось — продумал все до мелочей.
— Но это на случай, если столкнешься с подручными Свининникова или других атаманов. У тебя задача иная. Подойдешь к хутору незаметно. Лариса вечером выйдет гулять в степь. Вот тогда ты и объявишься. Но так, чтобы былинка не шевельнулась, чтобы даже ветер шепоток на хутор не принес…
Виктор вскочил, вытянулся.
— Можете не сомневаться, товарищ председатель ЧК. Выполню все в лучшем виде!
— Ну что ж, давай обсудим детали.
Проговорили они долго. Петренко попросил чаю, и кто-то из сотрудников притащил им пузатый купеческий самовар.
— Свининниковский, — улыбнулся чекист. — Знал бы сынок, о чем идет разговор у папенькиного самовара…
По городку ползли тревожные слухи. Откуда-то стало известно, что крупные банды собираются совершить на него налет. Обыватели злорадствовали: дождались большевички! Но на всякий случай чинили ворота, вешали пудовые замки, прятали ценное в тайники — «зеленые» выбирают все подчистую. Им дела нет — кто свой, кто чужой.
Ревком принял решение раздать весь наличный запас оружия в надежные руки.
Чоновский патруль задержал подозрительного типа. Парень лет двадцати шатался по базару, крупно выпил и в подпитии похвалялся, что красным крышка. Пытался оказать сопротивление, да зря — молотобоец из мастерских Вася Коробко легонько его пристукнул, а потом смущенно объяснял: «Я не хотел его так, чтоб свалился, кто ж его знал, что такой хлипкий».
Петренко сам допрашивал арестованного.
— Значит, крышка? — спросил насмешливо.
— Вроде того, — нагло скалился парень, — так уси говорять.
Тут же при парне Петренко звонил кому-то, сообщал о полученных сведениях, предлагал разработать план эвакуации.
— Осторожнее, товарищ председатель, — кивнул конвойный на задержанного.
— Неопасно, — рассеянно бросил чекист. — Завтра отправим его в губернскую ЧК.
Ночью арестованный сбежал. Оказалось, прогнили доски пола, он сделал подкоп и… Дежурный по ЧК за потерю бдительности был наказан: десять суток ареста, отсидеть после окончания гражданской войны. Так сработала еще одна пружина петренковского плана.
Чоновцы каждый день собирались на пустыре. Супрун водил их в «атаки», учил отрывать ячейки. Ребята до одури собирали и разбирали затворы, пронзали штыками соломенные чучела. На одном из них кто-то краской написал: «Свининников — гад и контра».
Сторожук добрался до хутора в три дня. Быстрее не смог: пришлось идти пешком, только дважды попадались попутные подводы. Лямки мешка оттянули плечи. И без того дышавшие на ладан башмаки разлетелись в прах. Дороги серыми лентами пересекали степь, подкатываясь к самому небу. Виктор избегал сел, только один раз зашел, чтобы наменять чего-нибудь из еды.
По совету Петренко он держался как нахальный, уверенный в себе мешочник — сам черт ему не брат. В селе напросился на обед к солдатке. Отмерил ситца, а солдатка выставила на стол чугунок борща, разваристую картошку, самогон. Во время обеда в хату вошли двое, поздоровались. По тому, как торопливо поставила хозяйка новые стаканы на стол, как уговаривала выпить, Виктор понял: гости пожаловали не простые.
— Чего меняешь? — спросили.
— Ситец, — Виктор лениво ворочал ложкой в густом, до одури пахнущем борще.
— Слышал, что на станции недавно вагон с мануфактурой исчез. Не оттуда ли ситчик? — задумчиво протянул один.
— Оттуда, — равнодушно подтвердил Виктор.
— Грабишь?
— Да не без того…
— Покажи документ.
Виктор отложил ложку, достал из-за пазухи наган, положил на стол:
— Вот…
Пришельцы захохотали.
— Видно птаху по полету.
— Отмерь им ситцу, — прошептала хозяйка.
Виктор с треском оторвал два куска: берите, мол, девкам на подарки, горячее целовать будут.
— Люблю, когда уважение оказывают, — сказал высокий парень.
Когда они ушли, хозяйка с боязнью проговорила:
— Это сынок Марка Панасовича заходили…
Кто такой Марко Панасович, Виктор не стал уточнять.
Читать дальше