Френсис Фицджеральд: Лед и огонь

– Ох, я понял. – Он покивал головой, как будто в полном согласии, как будто он и сам подумывал над таким правилом. – Я понимаю, что ты чувствуешь. Ну что ж – я просто… я не могу позволить тебе нарушить это правило. Наверное, это хорошая идея.

Они поговорили еще немного. Дрейк с легкостью объяснил свою позицию, эту роль он явно исполнял не в первый раз. Он наградил Мейзера изысканной и абсолютно искренней улыбкой.

Мейзер вежливо удалился, оставив Дрейка с ощущением, что от него только что ушел самый тактичный человек в городе. Но когда он вошел в свой кабинет и увидел жену, грустно глядящую в окно, он решительно сжал руки и на его лице появилось несвойственное ему выражение.

– Хорошо, Джеки, – медленно произнес он. – Полагаю, ты была права насчет многих вещей, а я чертовски заблуждался.

На протяжении следующих трех месяцев Мейзер мысленно возвращался назад на многие годы. У него была необычно счастливая жизнь. Все эти трения между людьми, между человеком и обществом, которые закаляют многих из нас и превращают в суровых и циничных, побитых жизнью зануд, в его жизни были почти незаметны. Ему никогда не приходило в голову, что у того иммунитета была своя цена, но теперь он видел здесь и там, что постоянно уступал дорогу, дабы избежать враждебности, спора или даже просто вопросов.

Например, было намного больше денег, которые он потихоньку одолжил, всего около тринадцати сотен, и которые, понимал он в своем новом озарении, ему никогда не вернут. Жаклин своим острым женским чутьем поняла это намного раньше его. Только теперь, когда благодаря Жаклин на его счету появились деньги, он пожалел об этих займах.

Еще он осознал всю правдивость ее жалоб на то, что он постоянно делает всем одолжения: немного здесь, кое-что там, а общий счет, включая потраченные время и силы, ужасал. Ему нравилось делать одолжения. Он с теплотой относился к тому, что о нем хорошо думают, но сейчас он задумался, а не потакал ли он собственному тщеславию и ничего более. Подозревая это, он был, как обычно, не очень честен по отношению к самому себе. А правда заключалась в том, что он был большой и настоящий романтик.

Он решил, что эти лишние траты заставляют его больше уставать, быть менее продуктивным в работе и меньшей опорой для Жаклин, которая с каждым из этих месяцев становилась все тяжелее и утомленнее и проводила долгие летние вечера в ожидании его шагов в конце тропинки.

Чтобы не сбиться с нового курса, Мейзер перестал делать многие вещи – среди них президентство ассоциации выпускников своего колледжа. Он отодвинул в сторону и другие, менее почетные обязанности. Когда он вступал в комитет, у его членов была привычка выбирать его в качестве президента, а затем растворяться в темноте. Теперь он положил этому конец. Также он стал избегать тех, кто звонил с просьбой об одолжении, сторонясь определенных жаждущих взглядов, которые бросали на него в клубе.

Перемены в нем происходили медленно. Он не был уж настолько наивен, и при других обстоятельствах отказ Дрейка дать ему взаймы не удивил бы его так сильно. Если бы он услышал об этом от кого-то, то едва ли даже задумался. Но это произошло чересчур резко и внезапно, да еще и совпало с его собственными размышлениями, так что последовавший шок придал ситуации мощнейшее значение.

Была уже середина августа, стояли последние дни изнуряющей жары. Занавески на широко открытых окнах его офиса едва ли колыхнулись в течение всего дня и просто спокойно висели, как спущенные паруса, не соприкасаясь с нагретыми стеклами. Мейзер был обеспокоен: Жаклин переутомилась и теперь расплачивалась за это дикими головными болями, а в бизнесе наступило апатичное бездействие. В то утро он был так раздражен из-за мисс Кламси, что она в удивлении на него посмотрела. Он немедленно извинился, впоследствии пожалев об этом. Он работал на пределе возможностей на такой жаре, почему бы и ей не поработать тоже?

Сейчас она стояла в дверях его кабинета, и он посмотрел вверх, слегка нахмурившись.

– Мистер Эдвард Лейси.

– Хорошо, – равнодушно отозвался он. Старый добрый Лейси, он шапочно был с ним знаком. Унылый персонаж, блестяще начавший карьеру в 80-х, а теперь ставший одним из городских неудачников. Он не мог представить, чего от него мог хотеть Лейси, если только он не пришел попрошайничать.

– Добрый день, мистер Мейзер.

Печальный седовласый мужчина невысокого роста стоял на пороге. Мейзер приподнялся и вежливо его поприветствовал.