Андрей Чвалюк - Сигналы утонувшего маяка (СИ)

Ганс очень надеялся, что интегранты, завершив разгром флота, устроят праздник, чтобы торжественно наградить отличившихся военных и публично умаслить тружеников тыла, без которых эта победа не была бы настолько легкой. После долгих лет позиционной войны любое причинение вреда врагу просто обязано преподноситься со всей помпой, а уж тем более такое значимое событие, как уничтожение тридцати шести кораблей. Времени, пока будет готовиться и проводиться праздник, как раз должно хватить, чтобы два старых буксира доставили ржавую баржу с генобанком к берегам Кольца.

Понимал ли Ганс Леманн, что подписывает приговор всем интегрантам? Конечно, понимал. Мучила ли его совесть? Определенно, нет. Он уже один раз обрек население колонии на мучительную смерть и был заклеймен авторами местных учебников истории. Теперь он нес быструю смерть. Причем гибель грозила не только историкам, но и самим учебникам, а также библиотекам, в фондах которых они находились. Однако не только Леманн в это время помышлял о геноциде.

Генерал Орландино положил телефонную трубку обратно на рычаги и отпустил запыхавшегося вестового. Профессор Кочуло заверил его, что отключил гиперпространственный маяк и в течение пары минут электро-магнитные возмущения в атмосфере планеты рассеются, и радиосвязь снова станет доступной. Орландино даже такую проблему как радиопомехи смог использовать в спланированной им операции. Правда, в качестве ответной услуги за свою помощь Кочуло потребовал разрешения на ежедневную активацию гипермаяка. Один час в сутки - малая плата за тот хаос, который должны были ощутить на себе изоляты, утратив возможность оперативно координировать свои действия.

Забежавший в кабинет вестовой подтвердил, что радиосвязь вернулась и корабли преследуют отступающий флот изолятов, точнее его остатки. Враг утратил свою власть на морских просторах, но акула, лишившись одного ряда зубов, не перестает быть опасным хищником. Рыба способна в течение десяти дней восстановить утраченное, так и изоляты могут вернуть боеспособность, если им дать на это время.

Личность будущего генерала вызревала при чтении военно-исторических хроник. Изучая в детстве достижения полководцев прошлого, он представлял себя на их месте. Можно даже сказать, что война создала его таким, как он есть, но, несмотря на это, Рикардо Орландино все же мечтал о мире.

Как же велик соблазн закончить войну сейчас, одним решительным ударом... Генерал и ранее вынашивал планы, способные привести к молниеносной победе. Он единственный на всей планете знал истинную причину, по которой модуль терраформирования был разобран на части, но наличие у изолятов большого флота всегда остужало его пыл. Однако теперь открылись широкие возможности для решительных действий.

Пока генерал придавался приятным мечтаниям, начали поступать радиограммы о вражеских потерях в результате удачно проведенной войсковой операции. Распечатки одна за другой ложились на стол Орландино, и итоговые цифры затопленных вражеских кораблей в них были с каждым разом все приятнее: 20; 23; 25; 30. "Флагманский корабль изолятов захвачен в неповрежденном виде", - гласила очередная депеша.

"Все, - генерал решительно хлопнул рукой по столу, - не стоит гневить судьбу, которая подбрасывает тебе такие шансы". Он решительным шагом подошел к сейфу, отпер его и достал картонную папку, перечеркнутую по диагонали жирной красной чертой. "Операция "Паучье сердце", - гласила надпись на обложке. Вернувшись к столу, он подписал содержащиеся в папке приказы, проставил даты и нажал на селекторе кнопку, вызывающую секретаря. Передав тому бумаги, он бессильно откинулся в кресле.

Имел ли он право единолично принимать такие решения? Вряд ли. Могло ли оно быть принято на голосовании правительства колонии, если бы он вынес его на обсуждение? Скорее всего, нет.

Но ведь врачи ампутируют пораженную гангреной конечность и прижигают нарывы. Значит, и ему придется выжечь эту застарелую язву на теле планеты - остров Гремучий, вместе со всеми его обитателями. А с собственной совестью и последствиями своего самоуправства он как-нибудь потом разберется.

Глава двадцать вторая

Воронка

У каждой красивой истории должно быть продолжение.

Не смотря на недовольство штабных офицеров, которые предлагали казнить всех пленных изолятов, генерал Орландино продавил свое решение осуществить обмен военнопленными. Дипломатических отношений между противоборствующими сторонами никогда не было, поэтому обмен в одностороннем порядке был ничем иным как актом великодушия или проявлением недальновидности, в зависимости от того, как посмотреть. Ведь полторы сотни матросов и офицеров врага могли снова взять в руки оружие и вернуться на морские просторы, чтобы сеять зло.