Ярослав Веров: Критическая ошибка

Небоскреб на Тверской, офис Международной федерации виртуальных игр, все двери настежь, толпа народа, клубы дыма и мат-перемат. Забавно. Я сразу к Пашке, в комнату с табличкой «Вторжение». Там сидят трое, включая Пашу. Одного знаю – Емельян Ермолаевич, вице-комиссар российского отделения федерации. Второго представляет Пашка:

– Климент Осипович Чарджоу, инспектор Комитета охраны электронных сетей.

Ого! Уже и «шишки» пожаловали. Круто.

– Ага, шлем принес! – Пашка вроде обрадовался, но выглядит, конечно, неважнецки. – Давай сюда.

Шлем принял инспектор – сухопарый интеллигентик, технарь подсоединил к своему ноуту. Пробежал пальцами по клавиатуре, настроил канал; на экран стала выводиться запись охоты. Все это он проделывал молча, быстро, уверенно.

Смотрим, слушаем. Лихо это я там, в подворотне.

Инспектор хмыкает и подключает анализатор голоса. Просит Пашку повторить то же самое, что и липовый Комиссар, в микрофон. Анализатор сравнивает гармоники – совпадение на девяносто процентов, то есть в пределах погрешности – у братьев-близнецов обычно семьдесят пять, объявляет инспектор.

Картинка, по заверению Пашки, идеальная: это его игра, его логика – натуральное «Вторжение». А система-то висит, все игры с утра висят.

Емельян чешет лысину:

– Мы, Иван, здесь полагаем, что имеет место несанкционированное вторжение хакеров. Да, понимаешь, беда в чем. Боевые игры все на учете у Министерства обороны, защиту на них ставят сами военные. Потому как такие игры сопряжены с риском для здоровья, а их модификации используют военные в качестве тренажеров. Такие дела…

Инспектор отодвигает ноут и поворачивается ко мне. Смотрит молча – чего-то от меня хочет. А я-то тут при чем? Я свое отыграл – теперь как-нибудь без меня разбирайтесь. И Пашка тоже смотрит как-то выжидающе. А душка Емельян нарочито помалкивает и прячет взгляд.

– Ну? – спрашиваю.

– Имеются два варианта, – говорит наконец инспектор. – Первый: искать хакеров силами нашего Комитета, что, само собой, уже осуществляется. Второй: использовать ваш аватар, раз уж хакеры его активизировали.

Только этого мне не хватало. А ну как это не хакеры никакие, а самая что ни на есть патологическая виртуалка? И ведь вслух не скажешь – на смех поднимут.

– Гм, там стреляют…

Инспектор вскидывает брови. Ему мои переживания непонятны – не бегал, не воевал, ни разу не бывал убит… Что-то я не о том думаю.

– Ты, Нюха, не дрейфь, – понимающе вставляет Пашечка, – мы все предусмотрели. Подключимся к твоему чипу – всю виртуалку будем видеть здесь, на наушники микрофоны навесим – послушаем твоими ушами, что тот гад станет тебе вещать. И поставим на блок питания радиовыключатель – если что, сразу тебя вырубим.

– Ваша задача, – говорит инспектор, – вступить в диалог с виртуальным Комиссаром и поддерживать диалог как можно дольше. А мы будем отслеживать источник сигнала.

– Эх… – неопределенно произносит Емельян Ермолаевич.

Будем считать – подбодрил, и на том спасибо.

Ну не с ходу же туда нырять. Попьем кофейку, выкурим сигаретку. А заодно убедим себя, что это сволочи-хакеры, чтоб их черт задрал. И что с моей героической помощью их сейчас изобличат и изловят.

Коса времени неумолима – пора облачаться. Мужики суетятся вокруг меня, как три наседки вокруг одного цыпленка. Проверяют аппаратуру. Пашка хлопает по плечу:

– Ты прямо как первый космонавт!

– Ага, – отвечаю, – в патологическую галактику.

Пашка не понимает, о чем я, однако улыбается. А может, и понимает, но при этих двоих обмолвиться о таком себе не позволит.

Все оттестировано, в общем, пора. Едем в Измайловский парк. Место действия теперь диктуем мы. Выбираем лужайку. Хорошо, людей, считай, нет. Значит, все местные будут фантомы.

Итак, запускаюсь. Темнота. Голос соседки. Вернусь – вытру его к чертовой бабушке. Сейчас пойдет системный голос, мол, аватар активизирован. Ан нет, сразу Комиссар – внаглую чешут, гады. Имеется и картинка – березовая роща; березы какие-то не древесные, текучие, будто жидкие.

– Вот ты и вернулся, Хромой Сикх. Ждали.

– Да ну? С кем я имею дело? Ты же не Комиссар.

– Значения не имеет.

– Ну, предположим. Так что, поговорим или сразу воевать?

– Неважно.

– Опять двадцать пять. Да кто же вы такие, в конце концов? Хакеры, надо думать?

– Хакеры – это ваше, нам дела нет. Мы иные.

Стою, мозгами ворочаю, что-то сообразить пытаюсь. Почему-то прозвучавшее «иные» ассоциируется с «иными» из «Вторжения». Неужели и в самом деле патология – есть четвертое измерение, и «иные» взяли там, то есть здесь, власть в свои руки? Не надо об этом думать. Но все же? Если так, то что?