Джон Бернсайд - Что-то вроде счастья

Я кивнула. На миг мне показалось, будто до него дошло — будто мое родство с Мари убедило его, что я знаю, о чем говорю. На миг он опустил голову и уставился на пол, а я подумала, он думает о том, что я сказала. На миг он, может, и правда об этом задумался. Понятия не имею, что крутилось у него в голове в ту минуту, но когда она прошла, я увидела, что он смотрит на меня, опять улыбается, едва заметно покачивая головой.

— Спасибо, но ты не беспокойся, — сказал он. — Все будет хорошо. — Он поставил стакан на стойку, там еще оставалась половина, но он не стал допивать и двинулся прочь. — Честно, — сказал он.

Мне тогда показалось, что он разочарован, но не в Стэне. Он был разочарован во мне, может, потому, что думал, будто я играю в какую-то игру, придумала какую-то хитроумную уловку, чтобы добиться его внимания. Такое было возможно. «Двадцатидвушку» он не забыл, он замечал меня в банке — может, я ему нравилась, а от таких разговоров ему стало неловко. Когда он повернулся, чтобы уходить, все это крутилось у меня в голове, но было там что-то еще, что-то, чего я не могла объяснить. В тот момент я не зафиксировала это, по крайней мере, в словах, но, думаю, как раз тогда я точно поняла, что он уже пропал, и кто бы что ни сказал ему, это не имело ни малейшего значения. Все равно он обречен — и причины тут самые обыденные, самые банальные. Невинная душа, безнадежный случай, чужак в том единственном месте, которое ему было известно, и он ничего не мог с этим поделать. Сложись обстоятельства по-другому, Артур Маккекни стал бы одним из тех людей, про которых читаешь в газетах: шизоидный тип, который выпрыгивает в окно, решив, что умеет летать, сумасшедший исследователь, пересекающий Арктику с одним лишь рюкзаком и парой альпинистских кошек. Уходя, он кинул взгляд за спину, и я увидела, что он не хуже моего понимает: говорить тут больше нечего, но он все равно сказал.

— Увидимся, — сказал он.

Стэн настиг его через час. Я думаю, Стэн явно не намеревался так сильно избивать брата из-за какого-то одолженного свитера. Но дело было не в его намерениях. Считается, будто он сказал полиции, мол, не помнит, что совершил в тот вечер, но там было около дюжины свидетелей, и все они дали примерно одни и те же показания: уйдя из «Сокола», Артур отправился в «Очаг», а потом, возвращаясь домой, повстречал Стэна возле кебабной на Глостер-роуд. Стэн подбежал, крича и размахивая кулаками; Артур так и остался стоять, ничего не говоря, первые несколько ударов он воспринял, словно шла какая-то игра, — на лице его, говорили, было странное выражение, чудная полуулыбка, непонятная для всех, хотя все ее видели, и все они потом говорили одно и то же, что Стэн озверел именно от этой улыбки, от этой чудной улыбочки, словно говорившей, что Артур не собирается воспринимать происходящее всерьез: ни гнев Стэна, ни поток ударов, обрушившийся на него. Кое-кто из видевших все это говорил, что он, наверное, был немножко не в своем уме, иначе зачем было вот так стоять и улыбаться, провоцировать нападающего и ничего не делать, чтобы защититься.

Когда все было кончено, Стэн не стал предпринимать особых усилий, чтобы убежать. Какое-то время он стоял, оглядывая толпу людей, за всем этим наблюдавших, словно удивляясь, почему они никак не попытались его остановить. После люди говорили, они решили, что Артур умер, глядя, как он вот так лежит на тротуаре, весь искалеченный, не шевелясь. Те, кто был там в начале, понимали, что надо что-то сделать, но все просто стояли и смотрели, сперва человек восемь или десять, потом больше, вся очередь из кебабной высыпала на тротуар посмотреть, что происходит. Ни один из них не попытался помешать Стэну, ни один не попытался остановить его, когда он повернулся и пошел прочь по дороге. Он не бежал — даже не торопился. После кто-то говорил, что он как будто на прогулку вышел, если бы не кровь по всей куртке и на руках. Он не пошел к дому, зашагал в другую сторону и так и шел целый час, пока его не забрала полиция. Когда его привезли в участок, он якобы сказал им, что не хотел этого делать. Сказал, не понимал, что делает. Просто обезумел от ярости.

После того как Стэна арестовали, Мари перестала выходить из дому. Все говорили о том, что произошло, рассказывали старые истории о дурных поступках, совершенных Стэном в прошлом, о торговле наркотиками, о краже со взломом, когда он учился в школе, о том случае с Крониными и Бобби Каррэном в «Лебеде». Некоторые из свидетелей нападения — те самые, что стояли и ничего не делали, — говорили даже, что Стэн легко отделался, его могли бы привлечь за попытку убийства, а не за тяжкие телесные повреждения. Мари тем временем не ходила на работу, сидела у себя в комнате, включив радио, правда, не думаю, чтобы она хоть что-нибудь слышала. Иногда она спускалась вниз, все еще в пижаме и халате посередине дня. Она мало говорила, а если и заговаривала, то несла какую-то чушь. «Хоть бы мне взять и исчезнуть, — говорила она. — Хоть бы мне взять и сквозь землю провалиться».