Роджер Желязны - Нечто вроде экзорцизма

Роджер Желязны

Нечто вроде экзорцизма

Биллу Молдину, вспоминая о доброте

Я только что понял, что этот сборник рассказов будет первым после "Варианта единорога", увидевшего свет в 1983 году. С тех пор я приобрел кота по имени Эмбер, получил черный пояс по айкидо и еще две премии Хьюго, купил футов двадцать полок набитых книгами; в мою честь назвали паука {Sclerocypris zeiaznyi - спасибо вам, доктор Мартенс), и я напрасно похвастал этим перед Джеком Холдеманом II, в честь которого в свое время был назван ленточный червь (Hymenapolis haldemonii - надо быть очень осторожным в выборе прототипов своих героев, Джей отчасти смахивает на Фреда Кассиди). Вот что я могу ответить тем из вас, кто интересуется, какие события произошли, в моей жизни. А дом мой стоит все на том же холме в Нью-Мексико, и живу я в нем все с той же долготерпеливой женщиной, Джуди, теперь уже адвокатом.

Я с удовольствием предвкушал отбор рассказов и составление нового сборника, хотя это неизбежно влечет за собой необходимость писать введение занятие, обычно вызывавшее у меня стойкое отвращение, но и, как выяснилось, подталкивающее меня к совершенно новым формам размышлений о писательстве, и о моем писательстве в частности. Я обнаружил, что раз в несколько лет туманное философствование об этом роде занятий на пространстве в несколько страницечасов доставляет мне удовольствие.

Герои некоторых моих рассказов, такие, как Дилвиш, Калифрйки, Мари или Конрад, приходят ко мне из ночи, завладевают моим вниманием и ждут. Затем появляются обстоятельства, выстраиваются события, и рассказ струится подобно тени. Обычно это длинные вещи, иногда такие истории выливаются в романы. Явившись мне однажды в виде нечетких форм, они существуют для меня как привидения, пока я не перенесу их на бумагу.

В других случаях первой появляется мысль, и я должен искать героев, чтобы выразить ее - как, скажем, в "Ночных королях", где каждый персонаж пришел, в ответ на мое мысленное объявление; "Требуется помощь", не позже чем через полчаса после рождения идеи, Так часто, случается с короткими рассказами.

Наконец, существует рассказ впечатляющего образа. Но сначала позвольте мне прерваться и кое-что объяснить,

Каждый день я читаю стихи. Мне кажется, это самая необходимая вещь для тех, кто пишет прозу, - как ежедневная пробежка, которая поддерживает бодрость тела, Много лет тому назад я предпочитал стихи с педантичной точностью и логической ясностью. Я долгое время не мог наслаждаться только языком или образным строем поэтического произведения, и так продолжалось до тех пор, пока я не натолкнулся на Дилана Томаса. Сначала это была случайность, и мало кто мог произвести на меня такой эффект, Рильке мог бы. А. Р. Аммонс - иногда. Некоторые вещи Лорки. Но, только столкнувшись с творчеством У. С. Мервина, я осознал, что могу быть счастлив, любуясь одними образами, если они созданы человеком с исключительно чутким восприятием мира, личностью, которая проникает в сущность вещей способом, в чем-то созвучным моему, напоминая мне вновь чье-то наблюдение.

Слово-образ в сиянии своем Цепко держит утихшую иву.

И такого рода поэзия воздействовала на меня долгие годы.

Я паразитирую на притягательных образах, и есть целые рассказы или разделы книг, которые возникли из впечатляющего образа - робот, ломящийся через кладбище миров в "Человеке, который любил Файоли"; Палач, плывущий вверх по Миссисипи как Ангел Смерти; нисхождение Сэма в преисподнюю в "Князе Света"; разрушение Мировой Машины в "Джеке из Страны Теней"; Время, представляемое как сверхскоростное шоссе в "Дорожных знаках".

Из этих трех дверей в фантастику - для меня - истории, начало которым дают герои, наиболее ярки во всех отношениях, хотя рассказы, возникающие из образов, часто воздействуют почти магически и доставляют массу удовольствия при их написании. Обычно хороший результат получается, когда впечатляющий образ объединяется с рассказом, рожденным явившимся автору героем, или с историей, развившейся из некоей идеи.

Обычно - но не всегда. Научную фантастику часто рассматривают как "литературу мысли". Это, разумеется, не означает, что каждый рассказ, возникший из какой-либо мысли, автоматически становится образцом жанра, даже если он основан на самых свежих научных изысканиях. Такие рассказы могут быть очень разными, в зависимости от того, кто и как ответил на призыв: "Требуется помощь". В действительности у меня время от времени возникает странная (но преодолимая) рабочая проблема: появляются и отказываются уходить "неправильные" персонажи, устраивая своего рода сидячую забастовку на пространстве идеи, порождающей рассказ. Я-то знаю, что они принадлежат другому произведению и разрушают то, которому вроде бы дали жизнь. Это похоже на Пиранделло. Своим присутствием они портят идею до такой степени, что ничто уже не может исправить положения. В таком случае я обычно отступаю с отвращением и стараюсь забыть всю вещь. Там, откуда они пришли, есть множество других героев. Так кому нужны такие осложнения?