Владимир Великий - Сатана

Не нашел поддержки старший Киселев и в райкоме партии, куда поехал верхом на своей лошади. В партийный особняк он приехал рано утром, однако, райком был пуст. Дежурившая при входе в помещение подслеповатая бабка объяснила, что сейчас самый разгар уборочной и все ответственные работники уехали по хозяйствам района. В этот день Ивана Киселева никто больше не видел. Нашли его только через два дня после визита в райком. Нашли неподалеку от проселочной дороги, ведущей в сторону деревни Назаровки. Мужчина повесился на ремне из-под своих брюк на суку одинокой березы, стоящей на самом изгибе дороги. Труп случайно заметили двое школьников, которые учились в соседней деревне и держали путь в Назаровку. Федьке в день похорон отца исполнилось ровно десять лет. На кладбище людей было немного, многие селяне, по непонятным для младшего Киселева причинам, почему-то не пришли на кладбище. Никто не был и из райкома.

Сын, тяжело переживший странную смерть своего отца, решил не повторять его ошибок. Свое мировоззрение младший Киселев решил черпать не от односельчан, а из трудов классиков марксизма-ленинизма, из тех газет и журналов, которые имелись в сельской библиотеке. В ней он просиживал практически каждый день с раннего вечера до самого ее закрытия. Заведующая клубом, она же и библиотекарша, довольно смазливая, средних лет женщина всегда гордилась своим читателем. Она в порядке исключения стремилась деревенскому учителю «подсунуть» ту или иную новинку, которая только что поступила в читальный зал.

Целеустремленная работа над партийной литературой и газетами давала свои позитивные результаты. Учитель труда и физкультуры полностью знал основополагающие идеи и тезисы партийных руководителей. Он знал, как дважды два, имена почти всех президентов и руководителей государств мира. Самый молодой учитель в деревне наизусть знал также фамилии всевозможных министров мощной и большой социалистической державы. Мелкими шажками Киселев выдавал свою осведомленность «на-гора». Начитанность мужчины женщины-педагоги не хотели никак признавать. «Пилить, строгать, гвозди забивать, не говоря уже о пробежках вокруг школы, все наши бабы могут. И газеты все читают», – так оценивали своего коллегу учителки. Казалось, так оно и будет идти: дни, месяцы и годы. Но не тут-то было…

Выбиться в «умного» помог Федору Ивановичу случай, притом очень уникальный. Дело было зимой, в понедельник. Как обычно, Киселев пришел в школу за полчаса до начала занятий. Уроки труда у семиклассников были первыми. В небольшой учительской сидели двое мужчин, вошедший одного узнал сразу же. Это был бригадир дойного гурта Николай Готов. Местный начальник возле незнакомого мужчины чувствовал себя не очень уютно, это Киселев заметил сразу. Одежда у бригадира и у незнакомца была довольно контрастная. У первого начальника на голове была шапка-ушанка, натянутая по самые уши, фуфайка и резиновые сапоги. Второй начальник был одет «по-партийному». Лучшей оценки учитель и не мог подобрать, глядя на человека, на голове которого была шапка черного цвета. Из шкуры какого зверька или зверя она была, он так и не мог понять. Полукороткое черное пальто с черным воротником очень ладно сидело на незнакомце. Из-под красного шарфика на шее выглядывала белая рубашка с черным галстуком. Трудовик понял – к ним в глубинку залетела птица, притом весьмая важная персона. На какое-то время ему стало не по себе. Однако неловкость прошла молниеносно, как и появилась. Тем более, незнакомец встал со стула и улыбаясь, протянул руку опешившему Киселеву. Лицо трудовика сейчас чем-то напоминало красную рожу человека, который только что вышел из русской бани и еще хорошо «врезал».

Мужчина, крепко пожал руку вошедшего, и глядя прямо ему в глаза, твердо и уверенно произнес:

– Александр Иванович Касаткин, инструктор районного комитета партии… Прошу любить и жаловать. По поручению секретаря я хотел бы побеседовать с ребятами по вопросам политики нашей партии. Одним словом, поговорить по душам…

Затем, повернув голову в сторону бригадира, как бы ожидая подтверждение о неизвестности вошедшей персоны, продолжил:

– Я понял то, что к нам пришел еще не историк? Прав, ли я, товарищ Готов?

Киселев, по-обезьяньи заглядывая в глаза залетной персоне, в душе сотню раз благодарил Бога за то, что он сегодня не историк, а всего-навсего учитель, притом учитель труда и физкультуры. Не более и не менее. Чувствуя, что вот-вот испарина покроет его лысину, он решил собрать в единое целое свои внутренние силы. Через какое-то время мысленно и наяву стал ощущать, что у него что-то с ответом может получиться. Радуясь своему самообладанию, молодой мужчина, как бравый солдат, четко отчеканил: