Анна Яковлева - Королевская щука

Поднял глаза к темным окнам, взглядом проник сквозь оконные переплеты…

В черном провале угадывались пустота и одиночество.

Почему? Почему она не верит ему? Он семимильными шагами идет на сближение, открыл свое сердце, а Талли окружила себя крепостной стеной, или как там у них это называется, накрылась куполом – в общем, неважно как, но Талли ускользала.

Слезы закипали на глазах, Макс утирал их кулаками весь обратный путь. Он плакал не о себе – он плакал о Талли. Откуда-то возникла уверенность: сейчас, в эту минуту ей хуже, чем ему.

Он не успокоится, не отступится и не сдастся. Он сумеет доказать, что ему можно верить.

Утром купит какой-нибудь дорогущий букет, приедет в Центр поддержки… кого-то там (Макс все время забывал, кого поддерживает Центр) и скажет, что любит ее. И никогда не разлюбит. И никогда не обидит ее, и не будет давить. Она станет его Музой, его мотиватором. Он станет ее опорой и защитой, ее крепостной стеной. Нет, не стеной. Лучше просто – ее озоновым слоем, средой обитания.

Проведя остаток ночи и часть утра среди мрачных сновидений, Макс проснулся поздно. Торопливо, не чувствуя вкуса, проглотил кофе и поехал на цветочный рынок.

В Центр он явился с букетом из одиннадцати роз. С сильно бьющимся сердцем поднялся по ступенькам, пробежал глазами вывеску: «Центр психологической поддержки приемных родителей и детей». То, чем занималась Талли, показалось Максу далеким и непонятным, как выращивание картофеля на Марсе.

Немногочисленный коллектив Центра в это время подался на обед, и Макса с нескрываемым любопытством рассматривали несколько пар глаз.

– А вы к кому? – не утерпела приятная большеглазая, сдобная, как булка, особа.

– К Талли Тимуровне, – робко улыбнулся Макс. Он находился во власти иллюзорного чувства, что это вторжение в мир, где царит Талли, сделает их чуточку ближе, и волновался.

– Кабинет налево. – Интерес в глазах особы сменился скукой.

Робея все больше, Макс остановился перед дверью с табличкой «директор», побарабанил костяшкой согнутого пальца по темному дереву, не дождавшись ответа, потянул ручку и просунул голову.

Взгляд уперся в огромный рабочий стол, за которым терялась Талли.

В кабинете она была не одна.

Боком к ней, за столом поменьше, сидела унылая пара, по всем признакам – семейная. В воздухе неуловимо присутствовало напряжение, и Макс торопливо прикрыл дверь.

Десять едва ли не самых томительных в своей жизни минут Макс провел в кресле под фикусом, бродя взглядом по прожилкам на мясистых листьях. То, что он испытывал в этот момент, было похоже на муки творчества: Макс пытался облечь в слова свою любовь, но слова попадались все блеклые, штампованные и страдали бессилием, и ничего, кроме слабоумия, не выражали.

Наконец, бесплодная попытка выразить словами то, что творилось в душе, была прервана появлением грустной пары.

Мужчина и женщина еще несколько минут топтались у порога, словно не решаясь покинуть кабинет и оказаться наедине со своей проблемой.

– Спасибо, Талли Тимуровна. Мы попробуем. Спасибо. Вы нам очень помогли.

Ухаживая друг за другом и переговариваясь вполголоса, супруги оделись и покинули учреждение.

Не одному ему паршиво, про себя заметил Макс, глядя в унылые спины.

Шаги стихли, в коридоре установилась напряженная тишина.

За дверью с табличкой «Директор» послышался шорох, звук отодвигаемой мебели, вслед за этим простучали, приближаясь, каблучки, и в дверном проеме, как в портретной раме, появилась Талли.

Черный пиджак и юбка очень шли ей. Ноги в черных тонких колготках и туфлях на каблуках выглядели невозможно соблазнительными.

Мысли Макса разбежались в разные стороны, от волнения в подушечках пальцев возникло легкое покалывание.

– Что ты здесь делаешь? – убийственным ледяным тоном спросила Талли.

Перед Максом стояла не сестра друга, не психолог, не очаровательная молодая женщина – перед ним стояла директриса, женщина из бетона и стали. Женщина из бетона и стали ничего общего не имела с той Талли, которая жила в его воображении.

Макс отчетливо почувствовал себя интервентом – он вторгся на запретную территорию. Не успеет он сделать нескольких шагов по чужой земле, как будет с треском изгнан. Здесь он враг.

И вот тут Макс совершил роковую ошибку: он сказал глупость.

– Я скучаю по тебе.

– Прекрати меня преследовать, – отчеканило существо из бетона и стали.

Букет оттягивал руку, чувство, что жизнь кончилась, стало осязаемым и давило на плечи.