Джанис Мейнард - На что способна любовь

Отдышавшись, она приподнялась на локте. У нее громко стучало сердце. И виной тому был не недавний благодатный оргазм, а страх. Ей было по-настоящему страшно. В мозгу звучали слова из панегирика: «Помни о жизненных приоритетах».

Неожиданно Джеймс повернулся к ней лицом.

– Может, сейчас не самый подходящий момент, но я хочу поговорить про Сибби.

Ее сердце упало. Очарование момента полного единения ушло.

– Сибби? – едва сдерживая слезы, переспросила она. Она ненавидела это чувство уязвимости. А может быть, она была разочарована тем, что он хотел поговорить о племяннице, а не о них. – Не можешь смириться с тем, что я сама могу принять благоразумное решение, касающееся моей семьи? Ты всегда должен быть прав. Ты всегда должен иметь последнее слово. Но учтите, мистер Кавана Всемогущий, я взрослая женщина.

Несмотря на данный зарок не спорить с ним, она поступила сейчас ровно наоборот.

Он побледнел, взгляд его потух.

– Ты уже приняла решение, не так ли? Несмотря на то, что я умолял тебя не торопиться.

– Это никак с тобой не связано, – сказала она. – Да, я приняла решение. Мы с Сибби едем в понедельник в Эшвилл, чтобы все оформить.

Поведение Джеймса резко изменилось. Он сел в кровати, опершись на спинку, прикрылся до талии простыней. Выражение лица было каменным. Лейла, отодвинувшись от него, схватила шерстяной плед, лежавший в изножье кровати, и завернулась в него. На сердце висели гири. Что ей делать?

Повисло долгое и тягостное молчание. Наконец Джеймс, нарушив нейтральную территорию, взял ее за руку. Выражение его лица поразило ее. Барьеры рухнули, враждебность исчезла.

– Не делай этого, Лейла, пожалуйста. Я тебя умоляю. Как бы мне хотелось, чтобы ты, я и Сибби стали семьей, но, видно, судьба распорядилась иначе. Позволь мне удочерить Сибби. Тогда она останется рядом с тобой. Ты сможешь проводить с ней время, когда не будешь занята работой. Я не могу жить без малышки. Ты не должна отдавать ее в чужие руки. Пожалуйста, скажи, что не сделаешь этого.

Лейла ошеломленно уставилась на него. Он явно что-то недоговаривает, явно что-то скрывает. Но почему?

– Никто не позволит одинокому мужчине усыновлять детей.

– Ты удивишься, но я могу подключить всех Кавана, если потребуется. Будем воспитывать Сибби всем миром.

– Ты что, уже обсуждал это с семьей?

– Нет. Но я знаю своих, они помогут.

– А, значит, ты рассчитываешь на свои миллионы, чтобы забрать у меня моего ребенка?

– Ради бога, я не забираю ее, ты мне отдашь Сибби.

Лейла воинственно задрала подбородок вверх.

– Только через мой труп. Откуда мне знать, что ты обладаешь всеми необходимыми для родителя качествами? Как насчет визитов инспектора по усыновлению к тебе домой? Готов ли ты представить медицинское заключение о здоровье?

Джеймс вскочил с кровати. Его глаза опасно загорелись. Забыв о наготе, он метался по спальне, как тигр в клетке.

– Я живу в соседнем доме, Лейла. Наша жизнь будет протекать у тебя на глазах. Ты сможешь судить о моих родительских способностях.

Лейле было необходимо подумать. Наступил решающий момент.

– Я хочу пить. Принеси, пожалуйста, колу.

Джеймс может отказаться. Она играет с огнем.

Когда он вышел, Лейла попыталась оценить ситуацию. Даже когда он умолял ее отдать ему Сибби, он не мог отвести взгляд от ее груди. И в его отношении к ее работе явно наметился положительный сдвиг.

Вернулся Джеймс со стаканом колы. Она медленно тянула напиток, глядя на него поверх стакана.

– Я подумаю над твоим предложением удочерить Сибби, но при одном условии.

– И какое же это условие? – Глаза Джеймса превратились в щелки.

И Лейла решилась. Была не была.

– Только вместе со мной.

Джеймс замер, казалось, он перестал дышать.

– Хочешь, чтобы я и тебя удочерил, – странным голосом прошелестел он, как будто подавился едой.

– Нет, – выпрямилась она, не заботясь о том, что плед сполз и она совсем голая. Он видел ее такой не раз. – Я хочу, чтобы ты на мне женился.

Улыбка медленно расплывалась по его довольному лицу, а в глазах заплясали чертики.

– Почему я должен это сделать, Лейла? – мягко спросил он.

Ее затрясло так, что застучали зубы.

– Потому что ты любишь меня! – воскликнула она с болью в голосе. – Ты ведь правда любишь меня, да?

Джеймс выхватил из ее рук стакан и поставил его на туалетный столик. Сжав ее в объятиях так сильно, что у нее затрещали кости, Джеймс сказал:

– Конечно, люблю, несносная ты женщина. И тебе, черт возьми, давно пора было сделать мне предложение.