Джанис Мейнард - На что способна любовь

– Я немного тебя знаю, ты раздражен, морщишься от боли.

Он не стал ее разубеждать. Вместо этого проверил, заперта ли входная дверь, выключил свет в холле и, взяв ее за руку, повел в спальню.

Лейла зажгла в спальне свечи.

– Как тебе мое платье? – как бы между прочим спросила она.

– Немножко вызывающе, но помогло мне пережить речь Лайэма.

Лейла распустила собранные в пучок волосы.

– Его выступление было очень красноречивым и тронуло меня до слез, – сказала Лейла.

Джеймс снял пиджак и начал расстегивать рубашку.

– Пора сменить тему, – предложил он, – не думаю, что похороны и секс – уместное сочетание.

– А вот психологи считают, что мысли о смерти укрепляют желание жить.

Лейла махнула рукой в сторону кровати:

– Не могу придумать лучшего лекарства.

Джеймс снял брюки, оставшись в черных трусах.

– Возможно. Но я лучше бы поговорил о том, как твоя грудь едва не вываливалась из декольте сегодня в церкви.

– Ничего подобного, – возмутилась Лейла, – я прикрепила двусторонний скотч к подкладке.

– Ты шутишь… – изумленно сказал он.

– Это известный трюк. На красной дорожке все актрисы так делают. И довольно о моей груди. Я должна тебя подбодрить.

Его ленивая усмешка вызвала у нее дрожь.

– Женская грудь всегда бодрит. Спроси любого мужика. – Он с шумом втянул в себя воздух. – Помочь тебе снять платье? Оно, конечно, великолепно, но я предпочитаю видеть тебя обнаженной.

– Можешь расстегнуть молнию, – разрешила она, поворачиваясь к нему спиной.

Джеймс медленно расстегивал молнию. Добравшись до конца застежки, он увидел сексуальное нижнее белье.

– Ни фига себе! Почему я раньше такого на тебе не видел?

Лейла повернулась к нему лицом, прижимая платье к груди.

– Это новое. Я решила сменить образ. Белый хлопок – это скучно.

Джеймс отнял у нее платье, широко ухмыляясь. Лейла поморщилась. Скотч оставил отметки на коже.

– Бедняжка, – пробормотал он, целуя покрасневшую кожу.

Освободив ее роскошную грудь от бюстгальтера, Джеймс поиграл тугими бутонами сосков, подталкивая ее к кровати. Они скинули остатки одежды и рухнули в постель.

– Мне так жаль твоего отца, Джеймс, – сказала Лейла, обхватив его лицо руками и чувствуя легкое покалывание от его однодневной щетины. – Я переживаю, что именно тебе пришлось обнаружить его останки. А еще прости меня за то, что я не понимала, когда ты уходил в горы на его поиски. Я понятия не имела, как много он для тебя значит.

– Теперь все кончено.

– Да. – Она пристально посмотрела в его лицо, пытаясь найти ответы на вопросы, которые она не могла сформулировать. – Он бы тобой очень гордился.

– Хотелось бы верить, что это так. Мама однажды рассказала мне, что отец любил делать вещи своими руками, даже когда появились деньги и они могли купить все необходимое. У меня есть ящик с его инструментом. Мама подарила мне на шестнадцать лет.

– Здорово.

– Но я был полным кретином. Я даже не вынул их из ящика. Это была своего рода месть. Глупо, правда?

– Может, и глупо, но тебя можно понять.

– Я перестал обижаться на отца. В моих венах течет кровь Рэгги Каваны. Мне от этого никуда не деться. Надо принять это. Он был отличным рассказчиком. В Силвер-Глен еще немало местных жителей его возраста, которые собирались по субботам в баре и слушали его байки.

– Твоя мама не влюбилась бы в него, если бы он не был интересным человеком. А если он был так же хорош собой, как и его семеро сыновей, то, вероятно, от женщин у него отбоя не было.

– В юности, да. Но когда он положил глаз на маму, она стала единственной любовью всей его жизни.

– Ты такой же честный и работящий, как твоя мама, но вот этот шаловливый блеск в глазах ты, должно быть, унаследовал от отца.

– Ладно, хватит болтать, – притворно сердито сказал Джеймс. – Пора заняться делом.

Он надел презерватив и вошел в нее. Соединив ее руки со своими, от отвел их за голову Лейлы и прижался лбом к ее лбу.

– Не двигайся следующие восемь часов, и я буду в порядке.

– Мой бедный Джеймс. Я нужна тебе в качестве подушки?

– Не подушки, – он слегка поерзал бедрами, – а в роли утешительницы. В холодную зимнюю ночь.

Изумленная до глубины души, она прикрыла глаза, наслаждаясь им внутри себя. И когда же этот добрый великан успел превратиться в поэта?

Потом она уже ни о чем не могла думать. Их тела переплелись, они буквально растворились друг в друге.

Она хотела, чтобы их соитие длилось вечно. Но всему приходит конец. Они достигли оргазма практически одновременно. Его приглушенный стон у нее на груди эхом отозвался в ее сердце. Он скатился с нее и лежал рядом, положив руку под голову. Джеймс был похож на огромного голодного льва, который на некоторое время насытился, но был готов в любой момент снова броситься на свою добычу. Он лениво перебирал ее волосы другой рукой. Когда он нечаянно дотрагивался до мочки уха, Лейла невольно вздрагивала. Это была ее самая эрогенная зона.