Мейси Ейтс - Просто поверь в любовь

Почти все, что он говорил здесь о себе, было ложью. Но это, по крайней мере, было правдой. Он с детства работал на чужих ранчо.

Теперь у него было свое ранчо, очень большое, но он по‑прежнему продолжал работать. Ему нравилось работать на своей собственной земле. Это было подарком судьбы, после многих лет работы на других людей.

И он с детства любил животных. Это позволяло ему чувствовать единение с ними.

Он был бедным мальчиком из бедной семьи. И он был ковбоем с самого рождения. Его умение обращаться с животными позволило ему получить самую первую работу на ранчо, и это, в конечном счете, сделало его таким, каким он стал.

Когда один из его работодателей умер, он оставил Холдену огромный участок земли. Это было заброшенное поле в нескольких милях от того ранчо, которым он теперь владел.

Он не знал, что делать с этой землей, пока не выяснил, что ее можно разбить на участки под застройку. И этот проект оказался очень интересным. Он испытывал удовлетворение оттого, что строил дома для людей.

Кроме того, он заключил соглашение с застройщиком, что два дома будут отданы ему, чтобы он мог распорядиться ими по своему усмотрению. И он подарил их бездомным семьям. И оплатил обучение в колледже для всех их детей.

И он продолжал делать это и теперь, с каждым новым проектом. Это не спасало мир, но это меняло жизни нескольких людей. А он отлично знал, как много могут значить такие перемены.

Он испытал это на себе.

Но размышления о добрых делах, которые он совершил в прошлом, не извиняют того, что он делает сейчас.

Может, и нет. Но его это не волновало. Да, разрушая империю Максфилдов, он причинит боль Эмерсон, и это было еще одной причиной, почему ему было бы удобнее ненавидеть всех, связанных с Джеймсом Максфилдом.

Он успешно держался подальше от младшей дочери, Крикет, и он часто видел Рен, которая с озабоченным видом все время куда‑то спешила. И они его совсем не интересовали.

Но Эмерсон… Похоже, он не мог держаться от нее на расстоянии. Или она не могла держаться на расстоянии от него. Хотя, какая разница?

Они постоянно сталкивались друг с другом.

– Вы, должно быть, и вправду хорошо управляетесь с лошадьми, – сказала Эмерсон.

– Просто я был свободен и мог взяться за эту работу, так что ваш отец предложил ее мне.

Она склонила голову набок и посмотрела на него оценивающим взглядом, словно он был странным образчиком современного искусства.

– Вы женаты?

– Черт, нет, – ответил он. – У меня нет времени на эту ерунду.

– Вы считаете любовь ерундой? – настаивала она.

– Вы спросили меня не о любви. Вы спросили меня о браке.

– Разве это не одно и то же?

– А как же насчет вас? Потому что вчера вы чуть не поцеловали меня, а у вас на пальце кольцо другого мужчины.

Отлично. Он зачем‑то поднял эту тему. Не слишком удачная идея, учитывая обстоятельства. Хотя, возможно, это разозлит ее, и так будет даже лучше для него.

Может быть, тогда она станет держаться от него подальше.

– Я уже говорила вам, мы живем сейчас в разных городах, так что… у нас с ним есть соглашение.

– Вы уже говорили это. Но что это означает?

– Что у нас свободные отношения.

– Тогда зачем, черт возьми, обручаться? Насколько я понимаю, единственная причина надеть кольцо на палец женщине – желание сделать ее своей. Безоговорочно. Если бы вы были моей женщиной, я ни за что не позволил бы другому мужчине прикасаться к вам.

Она густо покраснела.

– Похоже, для человека, считающего брак ерундой, у вас очень радикальные взгляды на этот институт.

– Разве не главная суть брака – это обладание?

– Женщин больше не рассматривают как домашний скот. Так что нет.

– Я не имел в виду, что женщина становится вещью. Муж и жена в равной степени обладают друг другом. Разве не в этом суть?

Она фыркнула.

– Полагаю, иногда суть заключается в продолжении династии и связях, разве не так?

– Черт, это цинично, даже для меня.

Она проигнорировала его замечание.

– Итак, вы хорошо управляетесь с лошадьми, и вы не верите в брак. Что‑нибудь еще?

– Больше ничего.

– Но если вы не верите в брак, во что же вы верите тогда?

– В страсть, – сказал он. – Пока она не погаснет.

Она кивнула и повернулась к выходу.

– Разве вы не собирались прокатиться верхом?

– Я… Не сейчас. Мне нужно… мне нужно подумать.

И, не сказав больше ни слова, Эмерсон Максфилд выбежала из конюшни.

Хижина была грязной дырой. Ему очень не нравилось жить в ней. Он много работал, чтобы больше не жить в таких местах. Она отапливалась только дровяной печью. Но это было к лучшему. Месть – это блюдо, которое подают холодным.