Эдуард Снежин - Оторва - Страсть без запретов

Я все же подозреваю, такое она вытворяла уже с Виктором, но не хочется об этом думать. Однако ревнивая мысль о сопернике не уходит.

Спрашиваю:

— Почему вы разошлись с Виктором?

— Потому, что он никого не любит, кроме себя.

— С чего ты это взяла?

— Знаешь, он пригласил меня на групповуху, там какая-то Ленка была, Наташка и пять кобелей, я еле сбежала.

— Вот как. И больше с ним не встречалась?

— И не встречусь. У меня есть ты, ты совсем другой.

— Какой?

— Добрый, любишь меня.

Она целует меня в губы, прижавшись всем телом.

— А над «добрым» можно издеваться? — деланно возмущаюсь я.

— Еще не то будет! Тебе же нравится, нравится, я вижу!

— Нравится. Только как ты в пятнадцать лет пришла к познанию вершин наслаждения через муки? — с пафосом восклицаю я.

— Знаешь, у меня все друзья — взрослые мужики. И подруги старше меня, много знают.

— Тебя Виктор лишил невинности?

— Нет, другой, ты его знаешь.

— Откуда?

— Его все знают — Андрей, вышибала в ресторане.

— Вот как. Ему тоже лет сорок.

— Ну да. Мы с подружками заказали столик на мой день рождения. Предки только что уехали в Волгодонск, я почувствовала себя взрослой и самостоятельной.

— Сколько тебе тогда стукнуло?

— Четырнадцать. Но я смотрелась почти как сейчас.

— Телкой в теле?

— Вот именно, у меня и кликуха — «телка».

— Сама пошла с ним?

— Нет. Я напилась, вышла в туалет, а он затащил меня в темный, пустой банкетный зал и трахнул на кушетке.

— Ты, конечно, не сопротивлялась? — ехидничаю я.

— Что ты! Огрызалась. Кричала: мне четырнадцать лет, будешь отвечать!

— Не ври. Покажи паспорт.

— Дурак, какой паспорт, мне только сегодня исполнилось четырнадцать!

— Все вы врете! — навалился он на меня и сделал свое дело. Кричать было бесполезно, музыка гремела и все заглушала.

Да-а-а… представил я картину, но странное дело, вместо жалости к изнасилованной девочке почувствовал неожиданное возбуждение.

«Черт знает что, — подумал я, задыхаясь в очередном оргазме, — как представлю ее с другим, сразу хочется обладать ею».

На другой день моя наркота (я попал в полную зависимость от сладкого тела юной нимфоманки, и вся другая жизнь, кроме половых актов с ней, казалась нелепым ненужным фоном) позвонила мне на работу:

— А я купила тебе подарок.

— Какой?

— Придешь — увидишь.

— На какие шиши?

Я знал, что в ящике стенки, куда бросал деньги, осталось только на пару дней до получки.

— Получила стипу.

— Вам еще и платят? — искренне удивился я.

— Мы же вундеркинды. Не теряй меня, сегодня задержусь, пойду вечером к подруге зубрить алгебру!

— Тогда я тоже вечером поработаю.

На моем столе скопилась приличная куча бумаг, работу я забросил совсем, надо было разгребать.

Пришел поздно, часов в десять. Ларисы еще не было. Над столом висело новое овальное зеркало, вместо прежнего, прямоугольного. Теплое чувство нежности к девочке объяло меня.

— Любит, любит, — шептал я.

Однако за окном смеркалось, а ее все не было. Я проглотил стакан бюракана, пища в горло не лезла, и вышел на улицу.

«Где искать ее? — думал я, бросая одну сигарету за другой. — На ее квартире? Бесполезно. Связка ключей брошена на тумбочку рядом с телефоном».

Все-таки я вернулся за ключами и дошел до дома, где жила девушка — на краю города. Но мне никто не открыл.

«Что случилось? Скоро двенадцать».

Наш город выстроен в лесу, от моего дома он зеленеет через дорогу, и по всем кварталам тоже разбросаны островки невырубленного леса.

Я перешел шоссе и пошел по асфальтовой дорожке вдоль деревьев.

Вдруг я вспомнил про Виктора: «Она там! Он же здесь рядом живет!»

Лихорадочно ускорил шаг. Почудилось: Лара где-то рядом! Напряженно всмотрелся в глубину леса. Послышалось всхлипывание, я увидел бредущую в темноте девушку. Родной голос!

Она совершенно голая, спотыкается о корни деревьев, чуть не падает. Я подбегаю, она падает мне на грудь и рыдает. Ее ротик источает неповторимый аромат рижского бальзама. Без сомнения, идет от Виктора — в городе этот напиток не продается.

— Что случилось?

— Пойдем домой, я замерзла!

Ее на самом деле трясет. Снимаю с себя и надеваю на нее свитер.

Пострадавшая рыдает до самого моего дома и, залпом захлестнув полный стакан бюракана, всхлипывает:

— Я думала — как пойду голая по городу?

— Ты была у Виктора?

— Да, у этой сволочи.

— Ты же не хотела встречаться с ним!