Эдуард Снежин - Оторва - Страсть без запретов

Наутро я проснулся один, Ларисы рядом не было.

«Странно, — подумал я, — может, где-то записку оставила?»

Но записки не оказалось.

Я отметил, что впервые за полгода после отъезда Татьяны не думал о ней — все мое существо было поглощено Ларисой.

«Даже телефона не знаю, — рассеянно размышлял я на работе, — пойду спрошу у Марины».

Марина работала рядом, в соседнем здании, но дать телефон наотрез отказалась.

«Что делать? — думал я. — Не звонить же в колледж! Кого спрашивать? Ларису-акселератку? Да! Есть же Виктор!»

Я позвонил приятелю на работу, но, тот, как назло, оказался в командировке.

Так я промучился несколько дней и особенно ночей. Лариса не давала о себе знать.

«Да было ли все это на самом деле? — засомневался я. — Может быть, это был дивный сон? Господи, схожу с ума!»

Но когда я ложился в постель, то чувствовал — вся она источает возбуждающий аромат девичьего тела, я закрывал глаза и всю ночь находился в каком-то зыбком состоянии полусна — Лариса являлась ко мне, и я, почти как наяву, любил ее, как хотел.

Почти всегда сношение начиналось с той самой позы — она сверху. Вся красота юной девы, старательно насилующей меня, была видна как на ладони. Запыхавшись и разогревшись, Лариса, не поворачиваясь назад, а лишь отведя руку, включала вентилятор, стоявший рядом. Он с мягким жужжанием охотно принимал участие в любовной игре — то, поворачиваясь вокруг оси, охлаждал ее разгоряченное тело, то, задержавшись в центре вращения, освежал ее голову, развевая и запутывая пушистые прядки волос, падавшие ей на глаза. Она смешно и бесполезно пыталась сдуть их в сторону, и тогда наездница была особенно прекрасна, я тихо умилялся.

— Мне так нравится эта поза, — говорила она.

— Почему? — спрашивал я. — Ну мне понятно почему — самому делать ничего не надо.

— А мне потому, что ты не мешаешь любить тебя, как хочу.

В другой раз я любил ее, закинув полированные загорелые ноги себе на плечи и покусывал под коленками, лобок, животик, сосочки грудей и неистово долбил девичью плоть резкими, отрывистыми движениями.

— А, а, а! — кричала Лариса. — Пощади, сумасшедший!

— Нет тебе пощады, развратная девка, — хрипел я и, к собственному восторгу, смешанному с ужасом, чувствовал, что весь я, всасываемый мощным смерчем, исчезаю в теле чудного привидения. Потом, слава богу, проскочив через девичье тело, душа моя размытым клубочком тумана выпархивала через горло и губы дьяволицы и, повибрировав в воздухе, вновь возвращалась в тело.

«Что это такое? — пытался размышлять я, сидя на работе. — К черту всю эту эзотерику! — внушал я себе. — Пора остановить это помешательство».

Но наступала ночь, и все повторялось снова.

С Ларисой наяву я столкнулся случайно, вернее, мои ноги во всякое свободное время подсознательно несли меня в окрестности колледжа, где встреча была более вероятной.

Мучительно сладкая химера моих ночных бдений, на этот раз в вызывающе коротком, бежевом с переливами, полупрозрачном платьице чуть не сбила меня, идя быстрой походкой навстречу, и резко затормозила, узнав меня.

Она стояла, широко расставив прямые ноги, с сумочкой через плечо, как гламурная модель на подиуме; и без того короткая юбка уплыла гармошкой еще выше, обнажая ошеломляющие бедра и краешек тонких трусиков.

«Слава Богу, что хоть в школу ходит в трусах», — подумал я и предложил:

— Давай поговорим на скамейке.

Лариса хотела возразить, но, со свойственным молодым девушкам непостоянством, передумала и ответила:

— Давай!

Мы отошли к скамейке и сели, я осторожно начал:

— Понимаю, что я тебе до фени, но могла бы хоть позвонить, я же твой телефон не знаю.

— Да, вообще-то, я рада видеть тебя.

— Что ж не позвонила?

Пауза.

— Стыдно было.

— Ну, пусть внезапно случилось, пусть по «пьяни», но нам ведь было хорошо?

— Ты думаешь? — зыркнула она на меня своими хамелеонами, и во мне сразу все куда-то опустилось.

«Так я ее потеряю, — тревожно забилось в голове, — надо найти аргументы». Я взял ее руки в свои, они были податливо нежными.

— Лариса, того, что происходит сейчас со мной, никогда раньше не было. Даже ничего похожего не было, и мне неизвестно, бывает ли это вообще у других людей.

Хамелеоны изменили цвет, и в них вспыхнул интерес.

— Что же происходит?

Я понял, что мое спасение в искренности, и откровенно воспроизвел картинки моих ночных иллюзий. Видно было, что юная красавица тронута таким сильным, произведенным ею на мужчину впечатлением, хотя, я не сомневался, внимания к ней мужского пола ей было не занимать.