Ольга БрусниГина - Сладкая Льдинка

Нетерпеливый любовник неистово срывал с нее одежду и разбрасывал прямо на пол. Его необузданная страсть кипела ключом, накрывая неопытную девушку с головой.

— Моя девочка! — шептал он в моменты экстаза.

— Ты любишь меня? — спрашивала она.

— Больше жизни! — твердил он.

— Когда мы поженимся?

— Скоро. Подожди, немного! — отвечал он на голубом глазу, ни разу не моргнув.

И снова требовал ласк. Подхватив на руки, увлекал на жаркое ложе любви. Жадными губами ловил каждый вздох, каждое движение. Она плавилась, растворяясь в сладкой неге. Вздрагивала от прикосновений кончиков пальцев сладкой дрожью, до стона, до крика.

Головокружительные ощущения от близости, неземного, райского блаженства в его объятиях, стали наркотиком. Каждая новая доза возносила к небесам, напрочь лишая воли.

Первый, единственный — властелин ночей. Их любовь являла пример истинных чувств, не только телесного влечения, но и сердечной привязанности, воспетой поэтами.

Задолго до встречи, волнуясь и переживая, прокручивала в голове самые приятные моменты встреч. Считала минуты, накручивая воображение.

Он врывался свежим ветром, тайфуном, увлекал ее в водоворот страсти, все дальше обволакивая своей безоговорочной властью. Попалась муха в мед, увязла всеми лапками.

Постепенно превращаясь в безвольную исполнительницу его прихотей, зависела от его распорядка жизни. Становилась несчастной, услышав:

— Извини, сегодня не приду. Занят. Идем с женой в гости… или кино… или еще куда-то там.

Зависимость была сродни неизлечимой болезни, хронической, а лекарств от нее не было.

С нею он не ходил в люди, скрывал. Она была лишь отдушиной, временным развлечением. Красивая игрушка от скуки. Способ разнообразить его сексуальную жизнь, после приевшегося супружеского долга.

Сравнивать себя с женой было плохим занятием. Скверным и уничтожительным. Кошки скребли на душе. Та, далекая и непонятная соперница, удерживающая ее любимого человека при себе, являла злобную стерву, мешающую их счастью. В особо тягостные минуты, в убыток своей натуре, проклинала разлучницу, желая ей смерти.

Он же говорил, что больше не любит свою жену, живет с ней по привычке, ради детей, работы, положения в обществе и куче всяких важных причин, крепко приковавших его, несчастного и страдающего.

Наивная дурочка надумала себе эфемерного счастья, выстраивала его кусочек за кусочком. Всегда хороша собой, весела, игрива. Ни, одним словом не упрекнувшая, за долгое ожидание.

Его устраивало абсолютно все: надежный тыл в виде семьи, доверчивая любовница, по щелчку пальца, готовая на все.

До тех самых пор пока…

Особый день. Она уже чувствовала, что в ней зародилась жизнь. Росток их чистой любви. Сомнения подтвердил тест, показывающий две полоски.

Волнение достигло наивысшей точки, но она была готова бороться за свое счастье. Теперь уж точно, у нее будет семья: малыш и любимый муж.

— Я беременна! — тихо вымолвила она и мягко поцеловала его в губы.

Ждала слов любви. Именно тех, которыми мужчины благодарят за благую весть.

И словно пощечина:

— От меня?

Она раскрыла рот от удивления и обиды. Эти два хлестких слова в вопросе открыли глаза. Рядом был мерзавец: обыкновенный, каких много. За красивой внешностью, морем обещаний, которые впоследствии переродились в «лапшу на ушах» скрывался надменный, расчетливый тип. Без зазрения совести оскорбил женщину, полностью отдавшую ему себя. К тому же его ничуть не остановил тот факт, что он у нее первый и единственный.

— Аборт! — звучал его краткий вердикт.

Достав увесистый кошелек, отсчитал несколько купюр и бросил как подачку.

— Потребуется еще. Скажи!

Цена любви — несколько смятых бумажек.

Она запротестовала.

— Тогда без меня, — резко оборвал он, — я не хочу детей!

Еще один удар под дых. Он не хотел иметь от нее ребенка.

— Думаю, нам пора расстаться, — обыденно и без сожаления, решил он.

Слезы крупными каплями стекали по ее щекам. Она пребывала в шоке, ошарашенная гнусным поступком.

Его равнодушие зашкаливало. Еще вчера, он сжимал ее в пылких объятиях, обещая золотые горы, сегодня — с пренебрежением слушал ее всхлипы.

Он исчез. Просто ушел и все. Навсегда закрыв за собой дверь. Больше его нога никогда не переступала этот порог. Скоро его запах выветрился, и ничего не напоминало, о его существовании. Осталась лишь боль: острая, нескончаемая.

Она осталась с разбитым сердцем, утраченными надеждами и… маленькой жизнью внутри, которая напоминала о разочаровании.