Кейт Хьюит - Из гарема к алтарю

По пути в гарем, Джохара осуждала себя за то, что вообще заговорила с ним о любви. Какой ответ она ожидала? Что он должен был сделать? Обнять ее и прошептать заветное признание? Было глупо верить, что после секса он как-то изменится. Нет, такой глупой она больше не будет никогда.

А еще она не станет во всем ему подыгрывать, как всю жизнь подыгрывала отцу. Ее отец был добр к ней лишь тогда, когда ему от нее было что-то нужно. Теперь Джохара понимала, что Азим в точности такой же. Да, он может одаривать ее красивыми платьями, даже страстными поцелуями. Но все это ему ничего не стоит. Это не затрагивает в нем никаких чувств, а ведь именно чувства и есть самое главное.

Джохара не хотела попадаться в ловушку любви. Что бы ни пережил Азим, но безответная любовь — та еще тюрьма и заточение. Нет уж, это ей нужно меньше всего.

К тому же она ведь совсем не знает Азима. Но чем больше она о нем узнавала, тем яснее становилось, как много он пережил и как он силен. Оттого ей хотелось узнать его еще лучше. И даже сейчас тонкий голосок в душе кричал ей о том, что она просто должна подождать. Что сердце Азима скоро оттает, и он сможет ее полюбить так же, как она его. И это будет настоящая любовь, а не чувство для слабых глупцов, о котором говорил отец.

Джохара посмотрела на свое отражение и задержала дыхание. Горящие глаза, алые щеки — на нее смотрела женщина, которую любили. Вот только вне Зазеркалья все было не так. Ее не любили, ею максимум наслаждались. Прошлая ночь не принесла никаких чувств. По крайней мере, для Азима.

А значит, с этой минуты она будет вести себя так же, как он. Ее отношение к их браку будет в точности таким же — исключительно практичным с легким налетом сексуального магнетизма, которая у них, безусловно, имелась.

И не более того. Ничего такого, отчего она чувствовала бы себя обиженной и используемой еще сильнее, чем в случае с отцом.

Утро прошло за обустройством личного гарема Джохары. Она просила прислугу убрать какую-то мебель, казавшуюся ей ненужной, и распаковать коробки с ее любимыми книгами, одеждой и фотографиями. Обед прошел за дружеской беседой с Айшей и Басимой.

Днем она вышла в пригаремный сад, оценив красоту его посадок, фонтанов и скамеек. Он был больше, чем сад во Франции. Вдруг вспомнив слова Азима о свободе, Джохара подбежала к Айше с огоньком в глазах. — Айша, а можешь принести мне лопатку?

Азим весь день просидел в кабинете, несколько раз проведя встречу с Маликом и другими придворными чиновниками. Изо всех сил он пытался сосредоточиться на работе, но давалось это с трудом. Он без остановки вспоминал лучшие моменты их первой с Джохарой ночи. То и дело приходилось переспрашивать Малика о том, что тот только что сказал.

— Ты, видимо, устал, — подметил Малик, лукаво улыбаясь.

Азим отрицательно покачал головой:

— Я в полном порядке.

— Знаешь, брат. После первой брачной ночи не зазорно признать собственную усталость.

Малик говорил тепло и душевно. Это напомнило Азиму то время, когда они были не только братьями, но и близкими друзьями. Если бы не похищение и годы мучений, он бы сейчас улыбнулся и признался брату, что действительно сильно устал. И все же, если в других случаях подобные ремарки Малика, скорее, злили и раздражали его, то сейчас Азим почему-то испытывал лишь печаль.

— Признаю, я немного устал, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Но причина тому разница во времени с Италией, а не то, что ты подумал.

Малик улыбнулся глазами и сел напротив брата.

— Само собой.

К четырем часам Азим понял, что рабочий день окончательно не удался. Значит, нерешенные дела лучше оставить на завтра, пока он не наделал стратегических ошибок и в сердцах ни с кем не поругался. Для себя он решил пока что не искать встречи с Джохарой. Он позовет ее лишь ближе к ночи: именно так должен вести себя султан с молодой женой. Во-первых, не нужно никому показывать, что она ему нужна. Тем более что это не так. Информаторы быстро донесут об этом в пустыню, где племена и так обвиняют его в излишней европеизации. Особенно теперь, когда он женат на женщине, проведшей большую часть жизни во Франции.

И все же, распрощавшись с тремя дипломатами, Азим вышел в коридор и сам не понял, как очутился в женском крыле дворца. Последний раз он был здесь в далеком детстве, когда приходил в гарем к маме.

Такие далекие, давно забытые воспоминания: его мама в пригаремном саду, смотрит на него из темно-синей воды озера. Она умерла, когда Азиму было шесть лет, и с тех пор гарем был закрыт. Жизнь приняла новый оборот, когда его воспитанием занялся дед — человек, желавший выбить из маленького мальчика все слабости и чувства. Их с Маликом отец от горя превратился в тень, полностью потеряв интерес к сыновьям. За следующие восемь лет Азим научился быть твердым. А затем его похитили, и он познал, что такое быть твердым по-настоящему.