Кейт Хьюит: Не бойся быть моей

The Marakaios Marriage © 2015 by Kate Hewitt

«Не бойся быть моей» © «Центрполиграф», 2016

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2016

– Привет, Линдсей, – неожиданно раздалось над ухом.

Боже, как могло это невинное приветствие заставить ее вздрогнуть и испытать два чувства одновременно: невероятную радость и ни с чем не сравнимый ужас? Голос принадлежал мужчине, которого она когда-то обещала любить, почитать и кому по закону принадлежала – ее мужу, Антониосу Маракайос.

Подняв глаза от компьютера, Линдсей Дуглас окинула его взглядом, не упуская ни малейшей детали – такое знакомое лицо казалось сейчас каким-то чужим: глаза смотрели холодно и напряженно, уголок рта изогнулся. И все-таки один только его вид сводил с ума, и девушка невольно сжала ладони на коленях в кулаки. Нужно было что-то сказать, и она выпалила первое, что пришло в голову:

– Как ты сюда попал?

– Ты имеешь в виду охрану? – Голос его звучал надменно, но карие глаза излучали огонь и были похожи на тлеющие угольки. – Сказал, что я твой муж, и меня пропустили.

Облизав пересохшие губы, Линдсей заставила себя думать рационально, хотя мысли разлетались, точно бабочки.

– Это было лишним, – произнесла она. – Тебе здесь делать нечего, Антониос.

– Нет? – переспросил мужчина, уголок рта его дернулся вниз, отчего на лице застыло надменное, даже жестокое выражение. – Нечего сюда приходить, чтобы увидеться с женой?

Линдсей собрала всю силу воли и встретила его пылающий негодованием взгляд.

– Все кончено.

– Я прекрасно это понимаю, Линдсей. Ведь прошло шесть месяцев с тех пор, как ты ушла, даже не предупредив меня о своем решении.

В голосе его прозвучало обвинение, но Линдсей решила не принимать вызов: зачем, если все и впрямь кончено?

– Я просто имела в виду, что учебные корпуса закрыты и у всех входов дежурит охрана, – ответила она спокойно, хотя чувства ее были в смятении.

Воспоминания внезапно налетели на нее, точно стая чаек, поднявшихся в воздух, кричащих резкими, требовательными голосами – то, что Линдсей старательно заставляла себя забыть в течение полугода, вновь ожило: как муж обнимал ее, когда они занимались любовью, как заправлял ей за ухо локон, брал ее лицо в ладони и целовал веки. Какой счастливой и любимой она чувствовала себя в его руках. Но это неправильный ход мыслей. А как же те три месяца одиночества и подавленности, проведенные в его доме в Греции, когда Антониос внезапно с головой окунулся в работу, ожидая от жены, что она привыкнет к образу жизни, ей абсолютно чуждому и даже пугающему? Какое отчаяние и пустоту ощущала тогда Линдсей – и наконец настал момент, когда стало страшно даже помыслить о том, что придется остаться хоть на день.

– Все равно не понимаю, почему ты здесь, – повторила девушка, вставая и упираясь руками в стол, чтобы поравняться с мужчиной и ответить на его взгляд – хотя даже стоя это было трудно, Антониос был выше ее сантиметров на двадцать.

Один только взгляд на него пробудил давнее желание. Муж ее был очень хорош собой: иссиня-черные волосы, мужественный подбородок, чувственные губы. А под серым шелком костюма – прекрасное, совершенное тело, точно вышедшее из-под резца скульптора. Такое знакомое тело… Воспоминания о единственной прекрасной неделе вдвоем снова нахлынули на Линдсей, и она усилием воли прогнала их, встретив ироничный взгляд Антониоса, вопросительно приподнявшего бровь.

– Ты и вправду не понимаешь, с чего я вдруг приехал, Линдсей?

– Прошло шесть месяцев, Антониос, – холодно ответила она. – А ты ведь и сам не очень-то искал меня. Так что мое удивление оправдано.

– Ты не думала, что когда-то я потребую ответов?

– Я тебе объяснила…

– Два предложения, отправленные по электронной почте, нельзя считать объяснением. Ты сказала, что наш брак – это ошибка, и даже не пояснила свои слова. Это просто подло. – Он поднял руку, чтобы заставить ее молчать, хотя Линдсей и не могла найти слов, чтобы возразить. – Но ты не беспокойся. Мне сейчас неинтересны твои мысли по этому поводу. Ты права, все кончено – с того момента, как ты сбежала не сказав ни слова. Но я хочу, чтобы ты снова вернулась в Грецию.

Онемев от шока, Линдсей покачала головой:

– Не могу…

– О, ты сможешь, Линдсей. Просто упакуешь сумку и сядешь в самолет. Это легко.

Она снова покачала головой, так и не обретя дар речи. При одной мысли о возвращении в Грецию сердце забилось сильнее, а в висках застучала кровь. Нужно дышать ровно и спокойно, так говорилось в книгах по аутотренингу.