Тина Уэлш - Невинная ложь

В своей жизни Грег сделал большое количество ошибок и допустил множество промахов, но ничего он так не стыдился, как воспоминаний о той ночи. Впервые в жизни он был не в состоянии посмотреть в глаза другому человеку.

– Ты мог бы сказать моему отцу о том, как все произошло на самом деле, – произнесла Линда, прерывая поток тягостных воспоминаний. – Ты мог бы разубедить его в том, что соблазнил меня и затащил к себе в постель.

– Ты думаешь, ему было бы от этого легче? Все равно уже ничего нельзя было исправить. Его обожаемую дочь лишил невинности человек, которого он поселил в своем доме и с кем обращался как с родным сыном. Ты была для него единственным светом в окошке. И сейчас то же самое. Разве что-то изменилось бы к лучшему, если бы он узнал, что ты явилась ко мне сама, без приглашения? Я причинил бы ему еще больше горя, если бы честно рассказал обо всем.

– По крайней мере, он знал бы, что я так же виновата, как и ты, – ответила Линда. – И, может быть, уже давно простил бы нас обоих.

– Но я себе не простил бы. И будь уверена, что тебе я не простил тоже.

Линда бессильно опустилась на небольшую скамеечку, стоявшую в изножье кровати. Но через несколько секунд она подняла голову и заговорила:

– В таком случае, почему ты согласился, чтобы мы играли в счастливый брак?

– Ради твоих родителей. Они уже пожилые, у них не очень крепкое здоровье, и я не собираюсь сводить их в могилу раньше времени, рассказав об истинном положении дел.

– Может быть, они и старые, но не слепые. Если ты будешь каждый раз вот так кривить губы, когда смотришь на меня, или всячески уклоняться от моих прикосновений, они очень скоро поймут, что наша семейная жизнь не так безоблачна, как я старалась их уверить.

– И что ты предлагаешь? – саркастически спросил Грег. – Хочешь, чтобы мы попрактиковались в семейных отношениях, проведя эту ночь вместе?

Щеки Линды порозовели, и это придало ей такое очарование, что Грег невольно отвел глаза.

– Нет необходимости заходить так далеко, но мы можем попрактиковаться хотя бы нормально общаться друг с другом при посторонних.

– Что ты подразумеваешь под словом «нормально»?

– Я не собираюсь постоянно виснуть на тебе, если это тебя беспокоит. У меня нет никакого желания попытаться сломить твое сопротивление и в очередной раз нарваться на отказ.

– Я окончательно поверил бы тебе, если бы мы договорились спать в разных комнатах.

Он ожидал услышать в ответ новую череду упреков, бесконечные вариации на тему «Ты даже не пытаешься понять, каково мне!», обычно сопровождающиеся потоком слез. Но Линда выпрямилась и взглянула на него с несвойственным ей прежде решительным выражением:

– Я не собираюсь уверять или разуверять тебя в чем бы то ни было. Думай что хочешь, поступай, как хочешь. Мне все равно. Что до меня, я с утра ничего не ела и сейчас собираюсь поужинать.

– Ты выглядишь так, словно ничего не ела несколько месяцев, – не удержался Грег, слегка раздосадованный ее непривычной манерой поведения. Раньше Линда никогда так не разговаривала, и он почувствовал себя задетым. – Может быть, это более стильно, но мне ты больше нравилась, когда не была такой тощей.

– Вот уж не подумала бы, Грег, что тебя заботит, как я выгляжу. И уж наверняка твои слова вызваны не тем, что ты беспокоишься о моем здоровье. – Линда провела руками вдоль тела, и ее грудь на мгновение обрисовалась под шелковой блузкой. – Но мне не так уж важно, что ты думаешь по этому поводу. Я хочу, что бы мы были вежливы друг с другом, потому что это лучше, чем постоянно ссориться. Но твое одобрение или неодобрение для меня сейчас мало что значат.

Если бы она дала ему пощечину, Грег не был бы так изумлен. Та Линда, которую он знал раньше, прошла бы босиком через весь город, только чтобы угодить ему.

– Но ты по-прежнему нуждаешься во мне, – напомнил он. – Иначе, зачем ты здесь?

– Только на ближайшие две недели. Потом я точно так же рада буду уехать, как ты будешь рад избавиться от меня.

Черт подери! Грег сердито тряхнул головой, когда Линда вышла из комнаты. Разумеется, она держится так вызывающе оттого, что уверена: он не посмеет разоблачить затеянную ею дурацкую игру, пока ее родители будут здесь.

Да, несомненно; не только ее фигура, но и многое другое изменилось с тех пор, как она вошла в мир высокой моды. Что ж, видимо, их расставание пошло Линде только на пользу. Она обрела твердость характера. Эта черта была совсем не свойственна ей прежде. Правда, она, в конце концов, оставила его, но только после того, как он в течение полугода делал все, чтобы вынудить ее к этому.