Пенни Джордан - Ты дал мне все

Теперь ее жизнь изменилась… Брайони выросла и покинула дом, она не нуждается в матери, как в былые времена. Персонал гостиницы прекрасно выучен, иногда Полли чувствует, что он уже и не нуждается в ее указаниях. А теперь еще и Маркус…

Маркус…

Она закрыла глаза и прислонилась спиной к стволу дерева.

Конечно, Полли всегда знала, что настанет день, когда Маркус женится.

Но верила ли она в это?

В то, что он встретит женщину… и полюбит ее…

– Полли!

Она испуганно открыла глаза, смахивая слезы, и озадаченно посмотрела на мужчину, который только что занимал ее мысли, а теперь стоял перед ней.

– Почему ты здесь и без пальто?

Она с трудом отвлеклась от своих мыслей. Маркус был в куртке из мягкой, тщательно выделанной кожи, той самой, которую они с Брайони подарили ему когда-то в день рождения.

– Маркус, – отозвалась Полли, едва справившись со своим голосом, и ее охватила дрожь.

– Ты замерзла, – произнес он мрачно, – возьми-ка…

И, прежде чем она успела протестующе отстраниться, он снял куртку и обернул ею Полли. Тепло куртки было его теплом, оно захватило ее. Полли, слабея, закрыла глаза, почувствовав исходящий от куртки легкий мужской аромат – аромат его тела.

– Не нужно, – запротестовала она, скидывая куртку с плеч ему на руки, и быстро зашагала от него.

Полли расслышала его разочарованное восклицание, а затем раздраженный голос:

– К чему это ребячество, Полли? Я прекрасно понимаю, что ты не любишь принимать что-нибудь от меня. Зачем же подчеркивать это так явно?

Она остановилась.

– Пожалуйста, не сгущай краски, Маркус! Я всегда сознавала и сознаю, как много ты делаешь для нас с Брайони, и я очень тебе благодарна. – Но, не услышав от него ответа, она непоследовательно добавила: – Ричард любил это место больше всего…

– Да, я знаю, – согласился Маркус.

Полли повернулась и глянула ему в лицо. Оно было такое строгое и отчужденное, каким она его давно не видела.

– Он приходил сюда рисовать, – продолжала Полли.

– И ты хранишь этот пейзаж в той монашеской келье, которая называется твоей спальней?..

– Это не келья, – запротестовала Полли. Слова Маркуса разозлили ее.

– Да, ты права. Это, скорее, храм… храм для поклонения мужчине-мальчику, которого ты возвела в ранг святого…

Полли почувствовала, что дрожит! Почему у них всегда так происходит? Почему они так много спорят… так яростно сражаются? И почему, если Маркус ее не любит и относится к ней с враждебностью и презрением, он так много делает для нее? Впрочем, ей известен ответ. Сначала причиной являлся Ричард, а потом Брайони.

– Ричард был моим мужем, – напомнила она ему, и голос ее слегка дрогнул.

– Был! Был, Полли. – Маркус нарочито подчеркнул это слово. – Ричард мертв, и уже очень давно.

– Брайони хочет, чтобы я устроила ужин, – быстро перевела она разговор на другую тему. – Она…

– Да, я знаю, – перебил ее Маркус.

Полли безнадежно посмотрела ему в глаза. Что еще сказала ему Брайони? Что нашла для него женщину, которая, по ее мнению, станет ему прекрасной женой? Полли бы этому не удивилась. Маркус выслушает от Брайони что угодно, даже то, чего не позволит сказать никому другому. Они с Брайони настроены на одну волну, они прекрасно понимают друг друга, и это заставляет ее чувствовать себя лишней, завидовать… Завидовать? Своей дочери?.. Полли яростно оборвала свои мысли.

– Я пошла, – резко бросила она Маркусу.

Выйдя на тропинку к дому, она старалась держаться от него на расстоянии и испуганно вздрогнула, когда зацепилась волосами за ветку.

– Остановись на минуту, – скомандовал Маркус и протянул руку, чтобы высвободить ее волосы.

Он стоял слишком близко к ней. Слишком близко. Полли почувствовала, что у нее кружится голова и слабеют ноги.

– Стой спокойно, – раздраженно повторил Маркус, аккуратно вытаскивая ветку.

У Полли возникло ощущение, будто Маркус обнимает ее… Она чувствовала, как у нее горит лицо, как ее охватывает нервное напряжение, почти паника. Полли едва дышала, и, если бы он, наконец, не отошел, она бы наверняка сотворила какую-нибудь глупость.

– Ну вот, теперь ты свободна.

Свободна… Полли уже была готова сказать ему, что она не может быть свободна… но вовремя остановила себя. Ее «спасибо» было кратким и резким, будто слова застревали у нее в горле.

Маркус постоянно вызывал у нее протест, заставлял переживать, будоражил и раздражал ее больше, чем кто-либо другой. Иногда она чувствовала взаимную враждебность в их отношениях. Но жизни без Маркуса Полли уже не мыслила.