Глория Эванс - Разговор о любви

– Значит, он и не думал смещать меня с должности, – словно не слыша его, произнесла все так же отчужденно Джоанна. – Сказал, что планирует стать однажды начальником нашего отдела только для того, чтобы проверить, насколько я дорожу своей работой. – Ее глаза превратились в узкие щелочки, а губы напряглись и сжались.

– Джоанна, пойми, я был вынужден прибегнуть к столь неприглядному способу… – заговорил Мэтт с чувством.

Но она не дослушала его – прижала ко лбу ладонь, порывисто вскочила и произнесла:

– Простите, у меня страшно разболелась голова.

Она вышла из-за стола и быстрыми шагами, – не видя ничего и никого вокруг, устремилась к выходу.

– Джоанна, подожди! – донесся до нее отчаянный возглас Тима.

Он нагнал ее у самой двери, и они вместе прошли к окну в холле. Джоанна обхватила себя руками, чувствуя странный озноб.

– Джоанна, милая моя, умоляю, выслушай меня!

– Нам не о чем разговаривать, – с убийственным безразличием парировала она. – Все ясно без слов. Ты связался со мной, выполняя поручение отца.

– Нет же, нет, уверяю тебя!

Глаза Тима горели. Его резкие жесты, мимика, нотки отчаянной мольбы, появившиеся в голосе, – все в нем заклинало ее поверить ему. Но Джоанна не видела всего этого.

Он меня использовал! – вновь и вновь стучало в ее голове, и она все сильнее и сильнее поджимала губы и с неимоверным усилием удерживала подступавшие к глазам слезы.

– Я дал отцу слово, понимаешь? – чуть ли не кричал Тим, энергично жестикулируя. – Поэтому не мог рассказать тебе о нашем с ним секрете. Вчера я целый день звонил ему, хотел объяснить, что мы с тобой любим друг друга, и попросить согласия посвятить тебя в нашу тайну…

Губы Джоанны насмешливо искривились.

– Я не верю ни единому твоему слову! – бросила она ему в лицо. – Ты так долго лгал мне и продолжаешь делать это!

– Нет, я не лгал тебе, милая, – с отчаянием произнес Тим. – Все, что я рассказывал, было правдой. Единственное, в чем я виноват, так это в том, что о некоторых вещах умолчал. Но я объяснил тебе, почему так поступил.

– Потому что ты преследовал единственную цель: выяснить, не я ли повинна в переживаемых «Свитиз» бедах! – выпалила Джоанна. – Ты ведь сразу решил, что закрутить со мной роман было бы очень полезно для реализации вашего с отцом плана! Ты все спланировал заранее!

– Джоанна, перестань говорить глупости! – воскликнул Тим, взяв ее за руки. – Ты сама пригласила меня на Рождество. Если бы я планировал, как ты выразилась, закрутить с тобой роман, то первым сделал бы попытку сблизиться с тобой!

– Я не желаю тебя слушать, – вдруг поразительно спокойно произнесла Джоанна.

– А как же наша любовь, Джо? Не прошло и часа с того момента, как ты сказала, что…

– Но я сказала это, не имея представления о том, что ты совсем не тот, за кого себя выдаешь! – вспыхнула Джоанна, перебивая его. – Я объяснилась в любви другому человеку, которого, как недавно выяснилось, не существовало на свете!

Тим помрачнел, медленно выпустил ее руки из своих ладоней, пристально заглянул в ее потемневшие глаза, словно ожидая, что она вот-вот откажется от того, что только что наговорила, затем тихо спросил:

– Ты уверена, что не ошибаешься?

– Уверена, – упрямо выпалила Джоанна, изо всех сил сдерживая слезы.

– Что ж, тогда нам действительно больше не о чем разговаривать. Я пойду в коттедж, соберу вещи. Думаю, мне понадобится на это не больше четверти часа.

От неистового желания крикнуть, чтобы он отказался от этой безумной затеи и остался с ней, у Джоанны разболелось сердце. Но она неумолимо смотрела прямо перед собой, не произнося больше ни слова.

Тим ушел не сразу. В течение минуты он стоял как окаменевший. Потом без слов развернулся и зашагал к выходу.

Джоанна впилась в него взглядом, стараясь запечатлеть в памяти каждое движение, каждый взмах руки мужчины, в которого она так неосторожно влюбилась.

По ее щекам катились слезы…

В доме Шейна и Габриель Райенов вновь царила атмосфера веселья и гостеприимства. Новый год по традиции вся родня встречала у них.

Джоанна приехала к родителям около восьми вечера. Во избежание нежелательных расспросов она сразу прошла в кухню и занялась приготовлением сандвичей. Вернувшись из Сент-Адель, она не общалась ни с кем – ни с родственниками, ни с друзьями. Два дня просидела дома, ничем не занимаясь, пребывая в полной апатии.

История с Тимом перевернула ее жизнь. Джоанна не знала, сможет ли дальше работать на предприятии его отца, и не могла себе представить, как будет смотреть в глаза ему, Тиму, который в скором времени – в этом можно было не сомневаться! – займет в «Свитиз» один из высоких постов. Но главное, что терзало ее сердце, была разожженная им любовь, с которой ей предстояло идти в будущее.