Кэтрин Айворс: Дорога в рай

– Плохи дела. Тебе необходим врач, иначе загнешься. А уж ногу точно придется отрезать!..

– Спасибо. У тебя хорошо получается утешать.

– Это ж правда!

– Лучше поищи у себя что-нибудь от боли, – попросил он. – Аспирин, например, у тебя есть?

– Зачем?

– У тебя никогда не болела голова?

– Болела. Когда был грипп.

– Кстати, как тебя зовут?

– Лиз.

– А я Джек.

– Не лучшее имя.

– Мои родители так не считали. А почему «не лучшее»?

– У одного знакомого подонка два имени, и одно из них – Джек.

– Понятно…

Лиз презрительно выпятила губу.

– Что понятно?..

Джек промолчал. Сердить девушку не входило в его планы. Он решил похвалить ее за трубу:

– Коротковата, но лучше, чем ничего. Молодец, что притащила.

– Что теперь? – спросила она.

– Попробуем доковылять.

– Доковылять до чего? – Лиз обратила внимание, что он сказал не «попробую», а «попробуем».

– Хотя бы до телефона. Извини, я уже спрашивал, но ты не ответила. Так найдется у тебя доллар?

– Зачем?

– Хочу, чтобы ты позвонила: пусть за мной пришлют другую машину.

– Другую?

– Да. А что?

– Ничего.

Она не верила, что кто-то пришлет за ним машину. Просто ему надо, чтобы она так думала и не бросала его, потому и сказал про другую машину.

– Попробуем? – Джек вопросительно снизу вверх смотрел на Лиз.

Одной рукой он оперся на трубу, другой – на ее плечо. Труба была чересчур коротка. Лиз ответила:

– Выбрось ее! Держись за меня!

У него не было выхода, и он послушался. Джек старался как можно легче наступать на больную ногу, но при каждом шаге издавал стон, похожий на мычание.

– Да-а… – вздыхала Лиз.

– Думаешь, все-таки придется ампутировать ногу? – несмотря ни на что чувство юмора он сохранил.

Они шли медленно, часто останавливаясь. Джек попросил ее что-нибудь рассказывать:

– Это меня отвлечет.

– А что рассказать?

– Все равно. Что хочешь.

– Про сексуального маньяка можно?

– Можно. Хотя меня это не слишком воодушевит.

– Зато к месту: именно он подвозил меня на черном «мерседесе». – Она искоса взглянула на Джека. – Подозреваю, что этот тип наехал на тебя.

Джек помрачнел. Выслушав, сказал:

– Неприятная история.

– Это у него неприятная история! Я ему все лицо изувечила! А если женат, супруга – вот будет потеха – ему еще добавит!

– Нельзя садиться к кому попало. Тебя этому не учили?

– На нем не написано, что он «кто попало». Они прошли еще немного, и он остановился передохнуть.

– Куда мы идем? – спросила Лиз.

– Здесь должен быть дом повешенного.

– Чей?

– Ничей. Просто этот дом напоминает мне одну картину с таким названием.

– А в нем живет кто-нибудь?

– Раньше жили. Теперь не знаю.

– Может быть, никто? – Она поежилась. Ей не хотелось идти в дом повешенного, даже если он только похож на какую-то картину.

– Если окажется, что там никого нет, будем искать другой. – Он говорил прерывисто, с трудом и ступал все медленнее. Казалось, еще шаг – и он остановится насовсем.

Лиз стало страшно: что она будет делать, если Джек свалится? Она постаралась отогнать эти мысли. В конце концов, кто он такой? Он чужой для нее, она впервые его видит. Они расстанутся и больше никогда не встретятся… Лишь бы сейчас добрести куда-нибудь…

– Ну вот… дошли, – проговорил он.

Лиз подняла голову и увидела дом, огороженный белой деревянной изгородью. Если бы он не говорил про висельника, ей бы все равно стало бы не по себе: это был старый, одинокий дом в окружении старых деревьев. Окна в нем были прорублены где придется или где вздумалось ненормальному хозяину. На окнах ни занавески, ни горшка с цветами – ничего, что свидетельствовало бы о присутствии живого человека.

Они стояли, безнадежно вглядываясь в окна и в тень двора с полуразрушенным сараем…

– Собака! – воскликнула Лиз, заметив большую собаку, дремавшую под деревом.

– И машина, – спокойно добавил Джек.

– Где? Где машина? – Лиз проследила за его взглядом и в приоткрытых дверях сарая заметила блеснувшую, отражая солнечный луч, фару.

Лиз дернулась, готовая бежать в сарай. Джек больно сжал ей плечо, старясь сохранить равновесие, потом отпустил.

– Иди… Я обожду здесь.

Лиз осталась стоять и крикнула:

– Есть тут кто-нибудь?! – Она удерживала его от падения и продолжала звать: – Кто-нибудь!.. Выйдите! А то он сейчас умрет у меня на руках!..

Дверь сарая распахнулась шире, и в проеме возник высокий старик в залатанных на коленях джинсах и в порванной майке. Он уставился на вошедших, словно те были пришельцы из неведомого ему мира.