Дениз Робинс: Запретная любовь. Колечко с бирюзой [сборник]

— Для меня все было просто восхитительно. А для тебя?

— А с кем-нибудь еще ты такое испытывал?

— Таким восхитительным никто никогда не был.

Филипп зажег свет. Он смотрел на нее не только с нескрываемым желанием любовника, но и с восхищением художника. Кристина прикрыла глаза рукой. Чарльз обычно выключал свет. Она иной раз спрашивала себя, знает ли муж, как она выглядит. К примеру, известно ли ему, что у нее родинка под левой грудью? Фил же не только сразу ее обнаружил и поцеловал, но и назвал одним из самых совершенных несовершенств, когда-либо созданных природой. Эта родинка, сказал он, подчеркивает кремовый оттенок ее кожи.

Она могла ради Чарльза хоть каждый вечер покрывать лаком ногти на ногах — он никогда на них даже не взглянул. Она убедилась, что ему просто не дано быть любовником. А Фил перецеловал каждый пальчик и сказал, что у нее очень красивые ноги. Он вновь вернул ей уверенность в себе, которую она потеряла за последние годы жизни с Чарльзом.

Когда она давала понять Чарльзу, что ей хотелось бы не ограничиваться одним актом любви за ночь, он обычно разражался смущенным смехом, начинал ее поддразнивать или же заявлял, что чрезмерно предаваться любовным ласкам вредно для здоровья, или находил какой-нибудь другой предлог, чтобы уклониться. Пока она лежала рядом с ним, испытывая глубокое разочарование, он преспокойно спал. Кристина долгое время спрашивала себя: «Может, я слишком сексуальна?» Она даже пошла к доктору, но он объяснил, что для молодой женщины двадцати или тридцати с лишним лет, а в ряде случаев и для женщин постарше потребность в физической любви — совершенно естественна и ей не следует из-за этого огорчаться или воображать себя ненормальной.

Каким милым был тот доктор. В эту ночь, которую она проводила с Филом, Крис вспоминала его, хотя никогда больше к нему не обращалась. Он был сед, он вел себя как отец, но у него были глаза мужчины, который в свое время наверняка умел смотреть на женщину с нескрываемым желанием. Ворчливым голосом врач сказал: «Да ваш супруг просто глупец! Некоторые люди не сознают своего счастья. Вы такая прелесть! Разумеется, есть на свете мужчины, в половом отношении явно обделенные. Как профессионалу, мне доводилось с ними встречаться. Он бы мог пройти курс гормональной…»

Однако Кристина тут же перебила его, чувствуя, как всю ее охватил жар смущения и стыда: «Нет, благодарю вас. Во-первых, я никогда не стану просить его что-либо принимать, а кроме того, по-моему, это просто ужасно, если твой муж нуждается в каких-то возбуждающих средствах!»

Она припомнила, как симпатичный доктор сочувственно кивнул головой, говоря, что он все понимает, и что, возможно, у Чарльза это пройдет. Он много работает, а мужчинам свойственно в такие периоды уделять больше внимания делу, нежели женщинам. Потом он коснулся указательным пальцем ее щеки и, улыбаясь, спросил:

— Так мы все знаем про возбуждающие средства, а?

Он был настолько мил и доброжелателен, что она сочла возможным рассмеяться в ответ и объяснить, что узнала об этом от своего брата Джерими, который иной раз откровенно беседовал с ней о сексе. Они всегда были большими друзьями, а когда выросли, он стал поверять сестре свои тайны. Так, он рассказал об одной женщине, с которой познакомился вскоре после вступления в военно-воздушные силы, та была француженкой. Это она впервые просветила его относительно препаратов, которые можно принимать для усиления потенции, и хотела, чтобы он воспользовался таким средством. Но, охваченный отвращением, Джерими ее выгнал. Брат был хорошим, непорочным юношей. Кристина также всегда ощущала себя чистой и порядочной женщиной, ни при каких обстоятельствах не способной проявить интерес к каким-то там пилюлям или извращениям.

Спать с таким мужчиной, как Филипп, было истинным блаженством. Он дарил безграничную страсть, ничем не омрачаемую, не вызывавшую у нее какой бы то ни было неловкости. В постели он был необыкновенно искусным партнером. «Это именно то, что требуется каждой женщине, — решила она, — мужчина, умеющий себя проявить не только за карточным столом или в офисе, но и в постели…»

В этот момент Филипп встал с кровати и закутался в шелковый халат. Они находились в его квартире. Спальня не отличалась роскошью. Она была незатейливо обставлена старомодной мебелью: высокий комод красного дерева, туалетный столик, стены окрашены зеленой краской, на окнах — льняные занавеси с коричневым цветочным узором по зеленому полю, на полу — коричневый ковер. Как он и предупреждал, комната отнюдь не походила на роскошное любовное гнездышко. Зато, к счастью, здесь оказался двуспальный диван. Фил не любил узкие кровати и был немножко сибаритом, любившим отличные полотняные простыни, мягкие подушки и хорошо оборудованную ванну. Он пользовался после бритья прекрасным лосьоном, придававшим коже запах, который очень нравился Кристине. И само дыхание его было чистым. Это тоже одна из деталей, так огорчавших ее в Чарльзе. Выкурил ли он трубку, наелся ли за ужином лука — ему было совершенно все равно, и предполагалось, что для Крис это тоже не имеет значения. В отношениях между мужем и женой все должно быть естественно. Мужчина, употреблявший лосьон после бритья, носивший, как Фил, например, чуть более длинные волосы, чем принято, или умеющий хорошо танцевать, неизменно зачислялся Чарльзом в альфонсы.