Элизабет Хардвик: Боюсь потерять

Он покачал головой. Несмотря на небрежный вид Тома, в его внешности было что-то привлекательное. Легкий ветерок шевелил его длинные красивые волосы, спадавшие на загорелую крепкую шею и слегка обтрепанный воротник рубашки. Его стройные сильные ноги были туго обтянуты вылинявшими джинсами, а запястье левой руки обнимал потертый кожаный ремешок для часов. Но Ники была уверена в том, что одежда Тома искажает истинное состояние его финансов. На самом деле он был известным художником и отнюдь не бедствовал.

— Но это же неестественно, когда две молодые, красивые и свободные женщины живут как затворницы с какой-то старушкой в придачу в огромном доме, — усмехнулся он. — И вокруг ни одного мужчины.

— Во-первых, не с какой-то старушкой, а с бабушкой Клэр. А во-вторых, никакие мы не затворницы. Разве ты сам не обретаешься постоянно в этом доме? — язвительно заметила Ники. — Насколько я помню, ты до сих пор частенько делил с нами трапезу!

— Ну вы же сами приглашали…

— Я не в порядке упрека. Просто тебе не стоит так уж сильно беспокоиться по этому поводу, — насмешливо продолжала она, увидев, что тот снова хочет возразить. — Возможно, люди в деревне решили, что у нас menage a trois[1] любовь втроем (фр.). , — беспечно добавила девушка, совершенно проигнорировав его предыдущее предположение.

Как минимум раз в неделю Том предлагал им переспать и делал это с завидной регулярностью с тех пор, как несколько месяцев назад они стали друзьями. Вообще-то Ники, может быть, была бы разочарована, если он вдруг перестал бы это делать. Но, в то же время согласись одна из них на его предложение, потенциальный любовник сломя голову сам бы ринулся прочь.

Однако последний комментарий Ники его заинтересовал.

— Ты действительно так думаешь? — Было видно, как ему пришлась по душе эта идея.

— Я в этом уверена, — поддразнила она. Хотя Том был на десять лет старше, для Ники он был как озорной младший братишка. — А сейчас…

— Ники? Где ты, черт возьми? — услышали они голос Клэр, которая вышла искать подругу в сад, окруженный высокой оградой.

При звуке ее голоса Том низко пригнулся в качелях и состроил Ники рожицу.

— Мегера идет, — пробормотал он заговорщицки и добавил с надеждой: — Давай затаимся, и она нас не заметит.

Надеялся он напрасно, и оба это знали. Когда в голосе Клэр появлялись столь решительные нотки, ничто не могло ее остановить!

— Это нехорошо! — Ники шутливо шлепнула Тома по руке и приподнялась на локтях, чтобы взглянуть поверх цветастой спинки качелей.

Нахмурившись, Клэр стояла посреди мощеного внутреннего дворика, ища глазами Тома и Ники. Ни одна морщинка не портила ее очаровательного лица. Волосы девушки, озаряемые теплыми, летними лучами, отливали золотом. Она была высокой и стройной. Прямая юбка и легкая батистовая блузка выгодно подчеркивали достоинства ее фигуры.

— Мы здесь, Клэр, — отозвалась Ники.

— Зачем, черт возьми, ты это сделала, — укоризненно пробурчал Том.

Ники лукаво улыбнулась.

Тот бросил на нее сердитый взгляд.

— Ну почему ни одна из вас не относится ко мне серьезно? — пожаловался он. — Девушки в деревне считают, что я — творческая личность и со мной интересно, а вы с Клэр обращаетесь со мной как с непослушным ребенком, который должен знать свое место!

Богемная внешность и немалые доходы Тома притягивали местных девушек как магнит. Его картины, выставленные в престижных галереях Нью-Йорка, были полностью распроданы. Но факт оставался фактом: хотя он и приходил ужинать семь раз в неделю и время от времени приглашал двух молодых женщин на свидание, ни одна из них не воспринимала его всерьез.

Услышав, как Клэр подходит к высокой старой яблоне, рядом с которой они расположились, Ники спустила босые ноги на жесткую траву, присела на качелях, а заодно успела ответить разобиженному молодому человеку:

— Мы обе были единственными дочерьми в своих семьях и каждая из нас мечтала о непослушном младшем братике, — объяснила она ему и повернулась к подошедшей Клэр.

— Все в порядке?

— Да, — кивнула Клэр. — Вижу, вы двое тут удобно устроились, — завистливо вздохнула она, усаживаясь между ними. — Не хотелось беспокоить тебя, Ники, — она поморщилась, — но уже приехал кое-кто из родителей.

Ники совсем забыла!

— Мне надо переодеться. — Она встала и потянулась, как кошка. На загорелом, очаровательном личике девушки, обрамленном копной вьющихся черных волос, выделялись сияющие синие глаза.