Элизабет Хардвик - Я дождусь...

Сьюзен огляделась по сторонам: руки чесались сделать что-нибудь полезное — что-нибудь, что относится к ее прямым обязанностям. Например, расстелить Эдварду Каллигану постель. Никто из обслуживающего персонала отеля не удивился бы, узнав, что хозяйка лично захотела позаботиться о комфорте и уюте высокого гостя. Она всегда интересовалась всем, входила в каждую мелочь, касающуюся любимого дела.

Кровать в номере люкс была двуспальная, но при желании на ней могли устроиться все десять человек. Сьюзен откинула с одной стороны тяжелое верхнее покрывало и уголок покрывала нижнего, из более мягкой ткани. Интуиция подсказывала ей, что Эдвард проведет эту ночь не один. Стало по-женски жаль невесту, которой он изменял накануне свадьбы. Она откинула покрывало и с другой стороны. Волна негодования снова захлестнула ее: двойная жизнь, которую вел этот мужчина, говорила о его нечистоплотности, двуличии, отсутствии моральных принципов. А если Каллиган лицемер в отношениях с женщинами, то кто поручится, что он не использует запрещенные приемы и в бизнесе? В общем, она решила не терять бдительности и выяснить истинную причину, по которой он собирается гостить в отеле столь продолжительное время.

Проходя мимо шкафа, Сьюзен вздрогнула, на лбу выступил холодный пот. Боже, неужто это она, рассудительная взрослая женщина, только что провела здесь томительные полчаса, каждую минуту умирая от опасения, что вот сейчас дверца откроется и…

Что я делаю? — думала Сьюзен полчаса назад, цепенея от страха и одновременно сознавая всю нелепость происходящего. Ситуация, в которой по иронии судьбы она оказалась, скорее напоминала фарс, чем размеренные будни владелицы респектабельного отеля. Она словно участвовала в одной из тех старомодных комедий, что время от времени еще крутили по телевизору. Сьюзен снисходительно посмеивалась, когда герои по ходу действия прятались в бутафорских шкафах. Однако сейчас это совсем не казалось смешным — другого выхода у нее просто не было.

Звук приближающихся шагов лучше любого суфлера напомнил о том, что жилец люкс-апартаментов Эдвард Каллиган возвращается в свой номер. Убежищем Сьюзен стал платяной шкаф, в духоте которого витал запах сухих цветов и дорогого мужского одеколона. Конечно, она могла бы никуда не прятаться, а встретить постояльца с невозмутимым видом, но, услышав щелчок замка, запаниковала, не придумав вразумительной причины, почему оказалась в закрытом номере своего гостя. Да, но объяснить, с какой стати я сижу в его гардеробе среди роскошных костюмов из английской шерсти, будет еще труднее, иронизировала Сьюзен, уже не зная, плакать ей или смеяться. Позволить втянуть себя в такую авантюру! Только моя сестра способна подбить на такое.

А ведь, казалось, они правильно рассчитали время, когда можно незаметно побывать в номере Эдварда. Еще утром, во время регистрации, он просил ужин в номер не подавать, пожелав спуститься в общий зал ресторана. Сейчас было восемь вечера. Все гости уже привели себя в порядок, и наслаждались вечерним аперитивом. Что же ему понадобилось в номере? — недоумевала Сьюзен. Может быть, забыл что-нибудь в кармане пиджака и через секунду с позором изгонит меня отсюда? Надо было прятаться в ванной, хотя там было бы еще меньше шансов остаться незамеченной.

В ковровом покрытии с длинным ворсом, которым был устлан пол спальни, тонули все звуки, поэтому Сьюзен даже вздрогнула от неожиданности, когда сквозь узкую щель совсем близко увидела начищенные до блеска туфли Каллигана, черного цвета и очень элегантные. Сьюзен подумала, что туфли сделаны на заказ, и эта мысль вызвала у нее раздражение. Черные брюки тоже выглядели безупречно. Больше ничего нельзя было разглядеть, потому что дверцы шкафа были приоткрыты лишь немного.

Впрочем, в этом не было необходимости — после утреннего разговора Сьюзен уже имела представление о внешности этого мужчины. Каллиган был очень хорош собой, хорош настолько, что заставлял трепетать сердца представительниц прекрасного пола в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет. Девушка вспомнила, как он, небрежно облокотившись о стойку регистрации, не отрываясь смотрел на нее своими пронизывающими голубыми глазами. Но в них отражалось скорее равнодушие, чем искренний интерес к ней или окружающему миру, У него был прямой нос с небольшой горбинкой, красиво очерченный чувственный рот, волевой подбородок, придававший лицу законченность и некоторую надменность. Густые каштановые волосы — несколько длиннее, чем обычно носят мужчины, — были небрежно зачесаны назад, открывая высокий благородный лоб.