Энн Оливер - Огненная женщина

— Зак, не мог бы ты подписать пару бумаг, прежде чем уйдешь?

Закари торопливо взглянул на часы, затем на Тину и ответил:

— Оставь на моем рабочем столе. Подпишу завтра утром.

— Вообще-то, Зак, — начала она и прокашлялась, — будет лучше, если ты сделаешь это сейчас… Прости, но…

— Ладно-ладно, — закивал Зак и вновь занял место за столом. — Ну что там у тебя?

Тина положила перед ним стопку. Спешно просматривая документы, он ставил свою подпись.

— Это все? — нетерпеливо спросил Зак, когда стопка закончилась, и вновь посмотрел на часы.

— Да, спасибо.

— В таком случае до завтра, Тина, и удачного тебе вечера, — пожелал Закари.

— Тебе того же, — хитро отозвалась она, явно забавляясь нервозностью своего босса.

Покинув административное крыло здания и свернув в другой коридор, Зак стремительно дошагал до массажного кабинета и остановился.

Дверь была приоткрыта. Внутри горел тусклый огонек, пахло благовониями. Он вошел. За ширмочкой виднелся силуэт Абигейл.

Закари кашлянул и сказал:

— Если ты еще занята, я зайду позже…

— Нет-нет, я ждала тебя, — отозвалась Эбби, не появляясь из-за ширмы.

Ее голос прозвучал как-то таинственно. Потом показалась и она сама, свежая, энергичная, улыбающаяся, словно и не было этого долгого рабочего дня.

— Привет, Зак… Проходи, — пригласила Эбби и, зайдя ему за спину, щелкнула замком двери. Это ее движение подняло новый вихрь головокружительных ароматов.

Эбби была в белом халатике.

— Как прошел рабочий день? — спросила она бархатистым голоском.

Закари удивленно посмотрел на нее, невольно нахмурился и ответил:

— Нормально… Напряженно… Эбби… — обратился он к ней, заметив странное выражение на ее лице, — выражение подчеркнутого внимания к клиентам, какое приходится видеть на лицах добросовестных врачей, адвокатов и страховых агентов.

Его подозрение подтвердилось, когда Эбби объявила:

— Садись, постарайся расслабиться, пока я согрею масло.

— Какое еще масло? Для чего? — возмутился он, но послушно сел.

— Массажное… Для массажа, — невозмутимо ответила Эбби. — Лаванда, апельсин, сандал — лучшее, что я знаю при бессоннице.

— Так, Эбби! Похоже, настало время прояснить кое-что! — сурово произнес Закари Форрестер, поднявшись. — Неужели ты всерьез думаешь, что я пришел для этого… для массажа? — гневно воскликнул он. — Я не твой клиент, и не смей обращаться со мной как с пациентом!

— Тогда тем более ты должен расслабиться, если хочешь говорить со мной, — спокойно заметила она, накрывая кушетку бумажной простыней.

Закари изумленно наблюдал ее таинственные приготовления. Вот Эбби зажгла с десяток свечей разного цвета. Каждая испускала свой аромат, создавая необыкновенный маслянисто-медвяный букет. Зажурчала вода, зазвенели трели птиц, послышался шум листвы.

— Эбби… — вновь попытался выразить свой протест Закари Форрестер, но рыжеволосая женщина посмотрела на него таким кротким взглядом, что он тотчас осекся, довершив мягко: — Не для этого я пришел.

— Закари, я все понимаю. Но у меня другое мнение. Этот кабинет, где я с утра до вечера принимаю людей, выслушиваю их, стараюсь помочь, где я должна думать не о своих личных проблемах, а о проблемах своих клиентов. Я не хочу превращать его в место интимного общения. Через некоторое время мы будем дома. Тогда и поговорим. А пока позволь мне сделать свое дело. Твоя спешка выдает твое напряжение. Мне бы не хотелось серьезно беседовать с тобой о чем бы то ни было, зная, что тобой управляют не разум и воля, а усталость и раздражение, — разъяснила свою позицию Абигейл Сеймур. — Я пока все приготовлю, а ты раздевайся… Можешь зайти за ширму и оставить свои вещи там на вешалке.

— Неужели ты думаешь, что я тебя стесняюсь… после того, что у нас было?.. — процедил Закари, все еще медля.

Эбби приподняла свои золотистые тонкие брови и сказала:

— Я не думаю. Я знаю…

Она была права, и Зак с ней не спорил.

— А что, если я не хочу спать этой ночью? Для чего тогда мне твои снотворные манипуляции? — слегка нервозно пошутил он.

— Зак, если ты говоришь о возможном сексе, то могу сказать тебе наперед: сегодня этого не будет! — твердо осадила его Абигейл Сеймур.

Недоумению Закари не было предела. Не нужно было и озвучивать, все ясно отразилось на его лице.

— Я в долгу перед тобой, Закари. Мне непросто быть для тебя одновременно всем: и соседкой, и подчиненной, и любовницей. Я должна иметь возможность отплатить тебе за добро тем, что умею лучше всего. Позволь мне это сделать, не подменяя человеческую благодарность интимными услугами.