Энн Оливер - Страстная и сладкая

Он представлял свое возвращение совсем не так. Джек Девлин надел солнечные очки и снова взглянул в сторону дома, где провел детство и юность. Последние шесть лет мужчина и вовсе не вспоминал о своем доме.

Возможно, поэтому сейчас на Джека нахлынули эмоции. Смерть не оправдывала отца, однако Джек должен был признать, что за эти годы мог бы и сам сделать первый шаг в сторону примирения.

Но сейчас он уже не был тем наивным юношей, который покинул отчий дом, даже не оглянувшись. Тем Джеком Девлином, который с закрытыми глазами мог добраться до своей комнаты в любое время дня и ночи.

А женщина, ради которой он вернулся, больше не шестнадцатилетняя девочка.

Джек ковырнул землю носком ботинка и поправил черный галстук, купленный в международном аэропорту Мельбурна. В этот жаркий летний день он почти физически ощущал, как воспоминания душат его.

Она здесь. И неважно, насколько она изменилась с тех пор, как он уехал. Клео Хонейвелл не пропустила похороны его отца.

Джек напрягся и поднял свою сумку. Плечо тут же пронзила резкая боль.

Из открытого окна доносился аромат домашней еды. Джек поморщился. К горлу снова подступила тошнота. От мелодии «Она так хороша» разболелась голова. Джеку не составило труда догадаться, кто выбрал такое музыкальное сопровождение для поминок. Никто, кроме Клео, не мог остановить свой выбор на любимой песне его отца.

Ноги как будто налились свинцом, когда Джек ступил на веранду. Проклятые обезболивающие перестали действовать. Ему нужен был сон. Да. Двенадцатичасовой крепкий сон. Но, кажется, такая возможность представится нескоро. Сделав глубокий вдох, Джек снял солнечные очки и вошел.

Он опоздал на похороны на два часа, но все же в доме было еще полно гостей. Включая Бена Харгривса. Адвокат отца, как и все присутствующие, был одет в стиле семидесятых годов. Его наряд довершал галстук пурпурного цвета в зеленую полоску. Забавный выбор для похорон. Но, черт возьми, почему бы и нет? Джек иронично усмехнулся. Отличный костюм для волка в овечьей шкуре.

Потом его взгляд невольно задержался на девушке в. красно-белом струящемся платье, которая обнимала Бена за шею, кружась с ним в медленном танце. Ее юбка (если, конечно, этот маленький кусочек ткани можно назвать юбкой) открывала взору великолепные бедра, соблазнительно покачивающиеся в такт музыке.

Словно волна жара прошла по телу Джека. Он окинул девушку оценивающим взглядом профессионального фотографа и не нашел ни единого изъяна. Его восхитили столь совершенные формы.

Девушка немного повернулась, и Джек разглядел ее профиль. Клео!

И снова тело обдало жаром.

Мужчина мог бы попытаться убедить себя, что все дело в долгом перелете сюда из Рима. Или в том, что он покинул больницу, несмотря на увещевания доктора. Но он не стал обманывать себя. Джек никогда не забывал о Клео. А у нее все те же большие голубые глаза и мягкие шелковистые волосы. Годами Джек мечтал, как эти волосы рассыпятся по подушке в его постели.

В шестнадцать Клео была еще совсем ребенком. Тогда она излучала очарование, но теперь… теперь стала настоящей красавицей.

Девушка заколола волосы наверх, так, чтобы открывался изысканный изгиб шеи. А ее полные, чувственные губы давно стали сниться Джеку по ночам.

Клео улыбалась. Ее улыбка была такой же потрясающей, какой ее запомнил Джек. Но она предназначалась другому. Ведь девушка не видела, что он пришел.

Неожиданно в горле пересохло. Джек отдал бы все за стакан холодного пива. Или чего-нибудь покрепче, чтобы скрыть те чувства, которые бушевали внутри, как будто прошедших шести лет никогда не существовало.

Клео превратилась в красивую женщину. Давняя это история. Джек тяжело вздохнул. Чем скорее все закончится, и он, продав дом, уедет отсюда, тем лучше.

Он здесь.

Клео знала об этом. В тот самый момент, когда Джек Девлин переступил порог этого дома, она ощутила покалывание в затылке. И как всегда, когда он оказывался рядом, по телу пробежали мурашки.

Клео кожей ощущала на себе взгляд его карих глаз. Наверное, он не одобряет того, как она устроила проводы Джерри Девлина в последний путь. Ну и что? Джерри никогда не любил черный цвет.

Может быть, Клео и не являлась дочерью Джерри по крови, но во всех других смыслах этого слова он был ей отцом. И это давало ей право поступать так, как она сочла нужным. Его единственный сын даже не потрудился связаться с ней, чтобы обсудить приготовления к похоронам.