БАРБАРА КАРТЛЕНД: Ожерелье из звезд

Ей так мучительно не хватало матери, что она даже думать не могла о ней, не расплакавшись.

— Да, я понимаю, папа, — с трудом смогла сказать она, почувствовав, что он ждет ее ответа.

— Я теперь сделаю одно, — рассуждал отец вслух, — это отправлюсь к твоей крестной матери, леди Бакстон. Она всегда относилась к тебе с симпатией. У меня такое чувство, что она — единственная, кто сможет нам сейчас помочь.

— Чем, папа?

— Я толком не знаю, — ответил ее отец. — Но я уверен: Шила Бакстон подскажет нам, что надо делать.

И леди Бакстон действительно знала, что надо делать: не успела Беттина опомниться, как ее уже отправили во Францию, в пансион мадам Везари, где ей предстояло пробыть следующие три года.

Этим летом ей исполнилось восемнадцать, и она считала, что ей разрешат выйти из пансиона в апреле и дебютировать в светском обществе, как это предстояло сделать всем ее ровесницам.

Однако, когда она написала об этом отцу, он сообщил ей, что леди Бакстон серьезно больна и приезд дочери несвоевременен.

«Останься пока в пансионе, — написал ей отец. — Я сейчас не могу беспокоить твою крестную. И, если говорить честно и откровенно, нет никакой надежды, что она «введет тебя в свет», пока прикована к постели».

Неприятно было оказаться самой старшей девушкой в пансионе и получать от подруг письма с рассказами о балах, театральных спектаклях и других увеселениях, на которые их возят, пока сама она вынуждена была заниматься в одиночку, поскольку обогнала всех других учениц старшего класса.

А потом, совершенно неожиданно, две недели тому назад Беттина узнала, что ее крестная умерла и она немедленно должна возвращаться домой.

— Я немного удивлена, Беттина, что ваш отец не пожелал, чтобы вы хотя бы закончили семестр, — заметила мадам.

— Да, мне тоже кажется это немного странным, — согласилась Беттина.

— Пожалуйста, напомните ему, что мы еще не получили от него оплаты, которую обычно вносят вперед. Конечно, мы можем немного ее сократить, но, пожалуйста, скажите ему, что семестр начался первого сентября.

— Да, мадам.

Беттина без всяких объяснений знала, почему ее вызывают домой.

Оплату за ее обучение в пансионе всегда вносила ее крестная, а с ее смертью этот финансовый вопрос решать было некому.

Сколько она себя помнила, у отца с матерью всегда было плохо с деньгами, но ничто не мешало отцу встречаться с его богатыми друзьями и принимать участие в их развлечениях, каких бы затрат они ни требовали.

Он охотился верхом на лис и оленей и пешком — на уток и куропаток, он участвовал в бегах и проводил вечера за карточным столом — словом, во всех развлечениях «Общества Мальборо-Хауз», центром которого были принц и принцесса Уэльские.

Беттина печально подумала, что для нее денег скорее всего не найдется — и теперь, после смерти леди Бакстон, у нее даже не будет нового модного платья, в котором можно было пойти на бал — если ее пригласят.

Ее мысли улетели так далеко, что Беттина невольно вздрогнула, когда в зал ожидания вернулся лорд Юстес. На этот раз его сопровождал официант из буфета с подносом, на котором стоял чайник, необходимая посуда и тарелка с толстыми сандвичами с ветчиной.

Официант поставил поднос на стул рядом с Беттиной, поблагодарил лорда Юстеса, чьи чаевые, видимо, оказались более чем щедрыми, и поспешно ушел.

— Вы почувствуете себя лучше, если выпьете чаю и что-нибудь съедите, — сказал лорд Юстес.

— Вы очень добры, — отозвалась Беттина.

— Поезд отойдет через полчаса, — сообщил он ей. — Я сказал, чтобы вам приготовили в дорогу корзинку с едой, и забронировал место в дамском купе.

Беттина снова поблагодарила его и налила себе чаю.

Лорд Юстес оказался прав: после чая она действительно почувствовала себя лучше — настолько лучше, что даже ощутила голод и взяла сандвич с ветчиной. На пароходе все страдали от морской болезни и не хотели есть, — а она слишком робела, чтобы есть одной.

Сандвич показался ей необычайно вкусным, и, покончив с ним, она взялась за второй. Однако не успела откусить от него и кусочек, как вернулся врач. Поспешно положив сандвич на тарелку, Беттина встала.

— Садитесь, — сказал ей лорд Юстес, — и предоставьте все мне.

Он отвел врача в дальний угол зала, и они начали тихо о чем-то совещаться. Беттина не могла расслышать ни единого их слова.

Ей казалось неудобным продолжать есть и пить, и она снова остро ощутила присутствие в зале ожидания мертвого тела мадемуазель.