БАРБАРА КАРТЛЕНД - Ожерелье из звезд

Не говоря ни слова, он наклонился, подхватил француженку на руки и отнес ее под навес.

— О, спасибо вам, огромное спасибо! — сказала Беттина. — Ей было ужасно плохо, пока мы плыли через Ла-Манш, и теперь я боюсь, что у нее не выдержало сердце.

— По-моему, это весьма вероятно, — отозвался джентльмен. — Если дело обстоит так, очень важно, чтобы она немедленно получила врачебную помощь.

— Вы хотите сказать — здесь, в Дувре? — спросила Беттина.

— Здесь должна быть больница, — сказал незнакомец. — Подождите немного, я наведу справки.

В этот момент они подошли к двери зала ожидания, и Беттина поспешно открыла ее, чтобы он мог зайти со своей ношей в помещение.

Мадемуазель Бовэ казалась очень жалкой и беспомощной, Беттине показалось, что в лице ее не осталось ни кровинки, а кожа стала бледной и так обтянула кости, что она за короткое время изменилась до неузнаваемости.

Любезный незнакомец уложил пожилую француженку на черную кожаную банкетку у стены, он приложил палец к ее запястью и спустя несколько мгновений тихо проговорил:

— Она жива.

— Слава богу! — прошептала Беттина. — Мне было страшно… Так страшно!

— Ваши чувства вполне понятны, — отозвался джентльмен. — Ведь леди весьма немолода, а путешествие через Ла-Манш столь утомительно…

— Других учителей отправить со мной в Лондон не смогли. Они нужны были в пансионе.

Ее бесхитростное объяснение заставило джентльмена чуть заметно улыбнуться. Потом он сказал:

— Подождите меня здесь. Я попробую узнать относительно врача и больницы.

С этими словами их спаситель ушел, а Беттина поправила юбку своей спутнице, чтобы не видно было ее высоких ботинок на пуговицах, а потом развязала ленты ее шляпки.

Пожилая француженка казалась такой неподвижной и безжизненной, что Беттина почувствовала потребность удостовериться в том, что она услышала от этого джентльмена, и приложила пальцы к запястью больной.

Пульс был настолько слабый, что поначалу девушке показалось, что она себя обманывает.

К счастью, в зале ожидания было тепло: в камине горел огонь. И народу в нем не оказалось — прибывшие на пароходе пассажиры спешили покинуть Дувр.

Беттина слышала шум и голоса на платформе, догадываясь, что приближается время отправления лондонского поезда.

Наверное, к этому времени их собственный носильщик уже отвез их вещи в багажное отделение и теперь искал пассажирок, чтобы получить чаевые. Когда они начали медленный спуск по трапу, он увез вещи к поезду, нисколько не усомнившись в том, что их владелицы последуют за ним.

Беттина подумала, что если отец придет ее встречать на вокзал, то будет тревожиться, не обнаружив дочери среди прибывших пассажиров. Однако она сказала себе, что это еще не самая главная ее забота. Ей прежде всего надо позаботиться о мадемуазель и, если это возможно, спасти ей жизнь.

Она вдруг испугалась, что джентльмен, который был к ним так добр, бросил их, чтобы не опоздать на поезд, и предоставил воле судьбы.

В эту минуту Беттина услышала свисток и поняла, что поезд-экспресс отошел от платформы. Дверь зала ожидания открылась.

Со вздохом облегчения Беттина увидела, что джентльмен вернулся, а с ним пришел немолодой мужчина, как она догадалась — врач.

Доктор деловито направился через зал ожидания прямо к мадемуазель.

Заглянув ей под веки и пощупав пульс, он вытащил из черного саквояжа, с которыми обычно не расстаются доктора, стетоскоп и послушал ей сердце.

Беттина молча наблюдала за ним, в тревоге ожидая его приговора.

— Кажется, вы были правы, милорд, — наконец сказал доктор. — У нее сердечный приступ, вызванный сильной морской болезнью. Могу вас уверить, что это случается не так уж редко.

— Мы можем отправить ее в больницу? — спросил джентльмен.

— Конечно, милорд. Тут никаких проблем нет. Если позволите, я прямо сейчас отправлю кого-нибудь за каретой «Скорой помощи».

— Спасибо, доктор. Вы очень добры.

Тут врач впервые посмотрел на Беттину.

— Насколько я понял со слов его милости, эта дама — учительница и сопровождала вас в поездке, — сказал он.

— Да, — кивнула Беттина. — Ее зовут мадемуазель Бовэ. Ей очень не хотелось ехать со мной. Она говорила мне, что всегда плохо переносит морскую качку.

Доктор кивнул, словно ожидал услышать нечто в этом роде.

— Я попрошу вас рассказать мне все подробнее, когда мы приедем в больницу, — сказал он.

Вежливо поклонившись джентльмену, которого он величал «вашей милостью», доктор поспешно удалился.