Сьюзен Липиц: Безрассудство любви

Шесть миллионов девятьсот тысяч долларов (эту сумму Макс выиграл в Калифорнийскую лотерею) разделить на двадцать лет — получится примерно двести двадцать шесть тысяч долларов в год, плюс-минус тысяча — это с учетом доли Дяди Сэма — налог на прибыль, уходящий в казну США.

Со времени выигрыша прошло уже шесть лет, а люди с выпученными глазами все еще гонялись за лотерейными билетами. Макс Уайлдер только посмеивался. Получив чек, он смог наконец оставить ненавистную работу. Макс был первоклассным пилотом, но все, что от него требовалось, — это возить руководителей компаний на частных самолетах. Он распрощался с Лос-Анджелесом и переехал в Финикс. Максу иногда не верилось, что он решился на такое.

Он не считал себя королем. Деньги могут все, так считают многие. Но не он. Если бы шесть лет назад кто-нибудь сказал ему, что в один прекрасный день он станет достаточно богатым, чтобы позволить себе летать на Средний Запад, с гуманитарной помощью для пострадавших от наводнения, он бы отшутился, что ему неплохо и в «Корпорэйт Эйр» — в лос-анджелесской частной авиакомпании, где он тогда работал.

Но вот он управляет своим собственным самолетом модели «Бич-17», заполненным контейнерами с резиновыми перчатками и обувью, карманными фонариками, батарейками и кучей других незаменимых при стихийных бедствиях вещей. Этот рейс в Техас был последним в недельной веренице сверхурочных полетов по городам, где собирались добровольные пожертвования. Несмотря на страшную усталость, Макс был доволен. Помогать людям оказалось намного легче, чем он думал. Первый спасательный рейс был незабываемым по остроте впечатлений, и этого оказалось достаточно, чтобы Макс полюбил свою новую деятельность.

Макс взглянул в иллюминатор на Миссисипи. Самолет находился всего в нескольких милях от того места, где из нее вытекала Миссури. Ему не впервые приходилось пролетать над затопленными землями, но каждый раз жуткое зрелище разлившейся без конца и без края воды было нестерпимым… Сейчас вода с каждым днем заглатывала все больше фермерских угодий и маленьких городков. Макс различал верхушки деревьев и фермерских домов — некоторые были затоплены до самых крыш. Вот внизу протянулись две параллельные зеленые линии. Это были окаймленные деревьями берега реки, больше похожие сейчас на колею игрушечной железной дороги.

Хуже всего было осознавать свою беспомощность перед разбушевавшейся стихией. Река угрожала разорить землю, на которой трудилось несколько поколений его семьи. Утешало только то, что никто из них не видит этого опустошения. Все они уже в лучшем мире: дедушка и бабушка, отец и мать.

И Джонни.

На минуту Макса поглотили воспоминания, и очертания ландшафта за иллюминатором начали расплываться перед глазами. Опомнившись, он тряхнул головой и с удвоенным вниманием сосредоточился на управлении самолетом. Что это с ним? Макс решил, что слишком уж много часов он провел в воздухе. Вот доставит груз в Сент-Луис, а после — прямиком в Олтон. Завалится спать на целых три дня!

Чем больше Макс старался не думать о Джонни Маккензи, тем больше воспоминания о друге растравляли сердце. Он надеялся, что когда-нибудь сможет простить Джонни и вернется домой в Олтон со спокойной душой. Его надеждам не суждено было сбыться.

Два года назад — Макс узнал об этом не сразу — самолет, в котором находился Джонни, разбился. Макс приехал на похороны. Но, увидев Лайзу Джейн у церкви, поспешил скрыться в толпе, прежде чем Лайза успела заметить его. И бросился оттуда как ошпаренный.

Лайза Джейн Браун… Нет, не Браун.

Она давно уже Маккензи, напомнил себе Макс. Лайза Джейн Маккензи. Черт побери, даже спустя шестнадцать лет это имя вызывает в нем такую боль!

Макс взглянул на приборную панель, затем в иллюминатор — на грязное «море» внизу. Через несколько минут он приземлится в Сент-Луисе. Еще через час будет в Олтоне и постарается не появляться там, где может встретить Лайзу Джейн. Она не должна знать, какую обиду причинила ему своим предательством. А случись им встретиться лицом к лицу — она все поймет по его глазам. Он не рискнул бы задать ей вопрос, мучивший его так долго: почему ты выбрала Джонни, а не меня, Лайза Джейн?

Макс вернулся.

Стоя на ступеньках старого дома, принадлежащего семье Маккензи, наблюдая, как Миссисипи поглощает все вокруг, Элизабет Маккензи думала о Максе Уайлдере. Вот уже две недели ходят слухи о том, что ее школьный приятель вновь поселился на ферме своих родителей и даже соорудил нечто вроде взлетно-посадочной полосы среди опустошенных, грязных полей. На старом, жуткого вида самолете он развозил вещи первой необходимости по затопленному Среднему Западу.