Сьюзен Липиц - Безрассудство любви

Уж не о Джонни ли она вспоминала в его объятиях? Макс почувствовал укол ревности.

— Ты закончила?

— Нет. — От его руки исходило восхитительное тепло, но Элизабет все же высвободила свою руку. Глаза выдавали ее волнение. — Это последний шанс спасти дом Маккензи, и мне не важны причины, по которым ты мне поможешь.

— Я только надену ботинки.

— Жду тебя в машине.

Элизабет вышла из дома, мысленно ругая себя за безрассудство. Быстро добежала до машины и села за руль. Дождь не прекращался. Как некстати эта гроза. Земля и без того пропитана влагой сверх меры. Не нужна земле эта вода… и Элизабет не нужен Макс, пусть уезжает!

Ожидая, когда он подгонит свою машину, чтобы следовать за ней в город, Элизабет задумчиво смотрела на капли, падавшие с веток на ветровое стекло. Нельзя в один миг перечеркнуть жизнь с Джоном. Джон оберегал ее. Не то что Макс.

В первую их ночь Макс как будто забыл, что она девственница. Он был безудержен. А Элизабет — влюбленная шестнадцатилетняя дурочка — готова была на все, чтобы заполучить Макса. Она приняла секс за любовь. Но он назвал ее именем прежней подружки, и Лайза Джейн осознала свою печальную ошибку.

В ту ночь она потеряла больше, чем невинность. Крикнуть Максу, чтобы убирался к своей любовнице, было единственным способом сохранить собственное достоинство. Но Лайза Джейн слишком любила Макса, чтобы позволить ему уйти.

Что бы случилось с ней, не окажись рядом Джона, не выйди она за него замуж? Конечно, в постели Максу не было равных. Но с Джоном она жила как за каменной стеной.

После его смерти она пыталась сохранить в душе тот мир, который обрела, живя рядом с ним. Теперь ее спокойствию снова угрожал Макс. Но ведь его не остановить. Это все равно что удерживать бурную реку с помощью нескольких мешков с песком.

Черный пикап выехал из-за дома. Макс сидел за рулем. Она потянулась к ключам, которые оставила в замке зажигания, и повернула их. Мотор молчал.

— Ну давай! — Она попробовала еще раз. Бесполезно. — Нет, только не сейчас!..

За последние несколько недель Элизабет ни разу не дала воли слезам. Слишком много людей зависело от нее: двое ее детей, мать Джона, женщины и дети из приюта. Забарахлившая машина не Бог весть какая проблема… Но это оказалось последней каплей, переполнившей чашу ее терпения.

Она попыталась еще раз завести машину — и снова безуспешно.

Элизабет разревелась. К черту машину! К черту дождь!

— Черт бы тебя побрал, Джон! Зачем ты умер раньше меня? — всхлипнула она, вытирая слезы отчаяния и страха, которые так долго сдерживала.

Дверца машины вдруг открылась. Макс склонился к ней.

— Какие пробле… — Он замолчал, увидев ее плачущей. — Лайза Джейн, что случилось?

— Она… она не заводится, — ответила Элизабет, хлюпая носом. Как же глупо рыдать над сломанной машиной!

Макс осторожно взял ее за руку и вывел из машины. Когда они оказались под ветвями старого дуба, защищавшими от дождя, Элизабет припала к Максу. Он крепко обнял ее.

Макс гладил ее по спине, и ей становилось легче. Он поцеловал ее в макушку. Элизабет заплакала еще сильнее.

Она не хотела любить его, но ничего не могла с собой поделать.

Утешая ее, Макс думал, что заслуживает хорошей взбучки. Это он виноват в том, что она плачет. Да, она предала его, но его предательство по отношению к ней было еще хуже. Из-за его глупости она почувствовала себя отвергнутой. Она должна была бы ненавидеть его. Ей следовало бы обозвать его ублюдком, а не виснуть у него на шее и не рыдать, как будто она сама во всем виновата.

Через минуту-другую он усадил Элизабет в кабину своего пикапа, забрал сумочку из ее машины и бросил на сиденье рядом со своей шляпой. Элизабет поблагодарила его.

— Не за что, — отозвался он, закрывая дверцу и включая зажигание. Макс посмотрел на Элизабет. Пряди мокрых волос прилипли ко лбу и щекам. Белая блузка промокла насквозь, под полупрозрачным материалом без труда можно было различить лифчик и контуры ее сосков.

Мгновенно почувствовав возбуждение, Макс выругался про себя, перевел взгляд на приборную панель и развернул машину.

По дороге Макс пытался занять ее разговором, чтобы не думать о том, что случилось наверху.

— Ты покрасила волосы? Они стали намного темнее.

Элизабет шмыгнула носом и достала из сумочки бумажный платок.

— Больше никакой перекиси.

— Я думал, это был твой натуральный цвет.

— Удивлен? — вяло спросила она.