Лавиния Бертрам - Поверить в счастье

Мигель Гомес стоял у окна своего кабинета, расположенного на одном из верхних этажей недавно построенного офисного здания в центральной части Манхэттена. Необычная для конца апреля жара действовала на него угнетающе, хотя в кабинете и поддерживался вполне комфортный температурный режим. Бледное, словно выцветшее, небо и полное отсутствие ветра не сулили близкого избавления от томительной духоты, напрочь отбивавшей желание браться за дела.

Постукивая костяшками пальцев по узкому подоконнику, он думал о несправедливости жизни, которая, вместо того чтобы распределять неприятности равномерно, по месяцам, обрушивает их на человека в самый неподходящий момент, да еще оптом. Конечно, погода не была виновата в том, что переговоры с возможными компаньонами застыли на мертвой точке, что опытная секретарша Марсия, работавшая еще с его отцом, внезапно слегла с простудой — и как только можно простудиться в такую жару? — а заменившая ее длинноногая блондинка постоянно путалась в документах и по десять минут искала нужный телефонный номер. Погода не имела прямого отношения и к другим проблемам, обрушившимся на голову Мигеля в последние дни, но она дополняла эти проблемы, играя роль той самой соломинки, которая и сломала в конце концов спину верблюда.

На рабочем столе зазвонил телефон, и Мигель недовольно поморщился — Марсия никогда не пропустила бы звонок, зная, что шеф в не самом лучшем расположении духа. Вероятно, Клэр — именно так звали длинноногую блондинку — посчитала, что может сама определять степень важности звонивших.

— Слушаю, — раздраженно бросил он, подходя к столу и поднимая трубку.

Разумеется, звонил отец. Он звонил уже в третий раз за последние три дня, настойчиво и требовательно призывая своего единственного сына и наследника вернуться домой, в Ла-Плата.

— Мы все ждем тебя, сынок. Я понимаю, что у тебя много дел, но семья есть семья. Тебе уже тридцать пять. Пора подумать о жене и детях. Пора порадовать нас с матерью внуками. Приезжай на следующей неделе, и мы обо всем поговорим.

— Как мама?

— Она еще в больнице, но выпишется к твоему приезду. Не огорчай ее.

Мигель сжал трубку. Спорить с отцом ему не хотелось. Конечно, родители всегда желают своим детям только добра, только вот понимание этого «добра» у разных поколений разное. Хавьер Гомес, один из богатейших людей Аргентины, сколотивший состояние на добыче полезных ископаемых, хотел окончательно уйти от дел и заняться воспитанием внуков. Его супруга Долорес переживала из-за того, что единственный сын никак не остепенится и не вернется на родину.

— Ей нужны какие-то лекарства?

— Нет, слава Богу, у нас все есть. Но мать ждет тебя, а ожидание, как ты знаешь, не добавляет здоровья.

Мигель тяжело вздохнул. Две недели назад у матери случился острый сердечный приступ, и ее пришлось срочно помещать в больницу. Врачи, как всегда, не говорили ничего определенного, призывали не терять надежды и обещали сделать все возможное. Мигель переживал из-за того, что не мог вылететь в Чили. Переговоры с техасским банком, проявившим интерес к сотрудничеству с компанией Гомеса и намеревавшимся вложить в бизнес крупные средства, вступили тогда в завершающую стадию, и его отсутствие могло произвести на американцев самое негативное впечатление.

— Хорошо, отец, я прилечу. Дня через два-три, как только закончу все дела в Хьюстоне.

На другом конце провода вздохнули. Мигель напрягся, ожидая неприятностей.

— Тебя ждем не только мы. — Отец помолчал. — Рафаэлла тоже.

— Отец…

— Не перебивай меня. Ты мой наследник, и я хочу, чтобы ты исполнил свой долг. Не упрямься. Рафаэлла — хорошая девушка и будет тебе верной и достойной супругой. Ты знаешь, что мать всегда мечтала о вашем браке. Зачем откладывать?

Мигель стиснул зубы. Он знал, что разговора не избежать, что рано или поздно вопрос будет поставлен ребром.

— Я не люблю ее.

— Я не желаю об этом слышать. — Голос отца стал вдруг жестким, зазвучавшие в нем стальные нотки напомнили Мигелю о том, что отец умеет не только просить, но и требовать. — Если ты не хочешь свести свою мать в могилу, то поступишь так, как того требуют честь и интересы семьи.

Мигель опустил голову.

— Я прилечу через два дня. Передай маме, что все будет хорошо.

Утро было из разряда тех, когда не хочется ни открывать глаза, ни вставать с постели, ни смотреть на мир, продолжающий жить так, как будто ничего не случилось. За окном уже вовсю бурлила жизнь: мчался бесконечный поток автомобилей, пешеходы озабоченно шагали по тротуарам, открывались, зевая витринами, магазины… Огромный город жил по собственным законам, и ему не было никакого дела до проблем Рины Роуз.