Натали де Рамон: Устрицы и белое вино

Я затаила дыхание, стараясь не шевелиться: мое присутствие мог выдать любой звук. В спальне на втором этаже определенно кто-то был – я слышала скрип половиц, потом что-то с глухим стуком рухнуло. Шелест бумаги. Звон разбитой посуды...

Выскочить из квартиры, запереть дверь и от соседей вызвать полицию? А если это всего лишь ветер раздул шторы и они смели со столика журнал и чайную чашку? Все сочтут меня паникершей. Но если там действительно грабитель? Хотя что у меня красть? Нет, ну мало ли...

Сердце колотилось: тум-тум-тум-тум! Бум! Фу, пропасть, это не сердце, это опять что-то упало в спальне! Да он мне там разнесет все! А вдруг их двое и они дерутся? Ограбили соседнюю квартиру и, скрываясь от погони, залезли в окно моей спальни – оно ведь выходит прямо на крышу! – и, скажем, заспорили: как делить добычу? Заспорили и подрались...

В два прыжка я перелетела к входной двери, трясущимися руками повернула замок. Он щелкнул сверхъестественно громко! Я вздрогнула и замерла. Наверху тоже все стихло. Мгновение тишины, второе, еще мгновение...

Я боялась двинуться с места, только слушала, неподвижно отражаясь в зеркале рядом с входной дверью. И эта застывшая на стеклянной глади фигура была исключительно хороша! Персиковый цвет идет мне, как ни один другой, – кожа кажется еще более нежной, а в моих каштановых волосах появляется солнечная рыжинка, и жемчужное колье – моя единственная драгоценность – выглядит очень изысканно на декольте. Собственно говоря, платье и состоит из декольте – тесный облегающий лиф, ни малейшего намека на рукава, и широченная, похожая на кремовый торт, длинная, благородно шуршащая юбка. В этом платье, по мнению моего Шарля, да и не только его одного, я затмила невесту – я была подружкой на свадьбе его сестры, которая в конце мероприятия не бросила букет в толпу, а демонстративно вручила его мне.

– Брат, я сделала все, что могла, – сказала она. – Поторопись, иначе кто-нибудь похитит Вивьен из нашей семьи, а мне бы хотелось этого меньше всего на свете.

– Ясное дело, Марьет, – с веселыми глазами согласился Шарль, – кто не прочь заполучить родственницу-дантиста? Будь Вивьен бухгалтером или учительницей, стала бы ты так понуждать своего брата?

Марьет изобразила мучительное раздумье.

– Ох, не знаю! Но, по-моему, ты не должен задавать глупых вопросов, а в первую очередь заботиться о здоровье семьи. Давай, быстро при всех делай Вивьен предложение! И объявим о помолвке.

Мы с Шарлем растерянно переглянулись.

– А... А вдруг она откажет? – пришел нам на помощь Симон, свежеиспеченный муж Марьет. – И ты поставишь своего брата в неловкое положение.

– При всех не откажет! – заверила Марьет, подмигнув мне.

– А вдруг? – сказала я.

Конечно, отказывать я не собиралась, но прекрасно знала, что Шарлю не нравится, когда Марьет подтрунивает и как бы шутливо командует им, тем более в таком интимном деле.

Шарль благодарно посмотрел на меня, впрочем, без труда читая в моих глазах «ДА!» – крупными буквами, – но ни в тот день, ни в ближайшие предложения он мне так и не сделал.

А потом уехал в Гавр на целых четыре недели! Шарль аудитор, и при такой профессии командировки – нормальное явление. В Марсель он прилетел сегодня утром, позвонил мне из аэропорта и прозрачно намекнул, что вечером меня ждет сюрприз. Понятно какой: его сестра, на днях болтая со мной по телефону, вскользь поинтересовалась размером моих колец. Вот я и принарядилась в это самое «платье невестиной подружки», которое потрясающе идет мне и так же потрясающе шуршит юбкой...

Вот именно что шуршит! Только не мое платье, а там, в спальне! Я схватила телефонную трубку и бросилась по лестнице вверх.

– Эй! Убирайтесь! Я вызываю полицию!

И резко толкнула дверь.

На полу валялись осколки чашки, перевернутый пластиковый горшок с кучкой земли и сломанной геранью, все это было припорошено белым из поверженной пудреницы и коробки с тальком. Оборванная занавеска сиротливо покачивалась на двух кольцах, покрывало на моей кровати было собрано в кучу, а поверх него, выгнув спину и вздыбив шерсть, неподвижно застыл полосатый кот! Не так чтобы совсем кот, а котенок, эдакий нахальный долговязый подросток.

– А ну, брысь!

– Шшш! – возразил тот и запрыгал на меня боком.

– Брысь! Проваливай! – строго приказала я и замахала на него руками, но не смогла удержаться от смеха: шерсть на спине котенка стояла гребнем, и поэтому существо напоминало маленького энергичного дракончика.